В коллекции Амедиатеки можно найти биографический сериал «Предложение» о съемках легендарного фильма про мафию «Крестный отец». Роль Аль Пачино в нем исполнил молодой актер Энтони Ипполито. Но и с участием самого голливудского актера и легенды американского кинематографа можно посмотреть два проекта: «Патерно» – о скандальном футбольном тренере и «Вы не знаете Джека» – о враче‑убийце по прозвищу «Доктор Смерть».

Специально для нашего блога журналистка Юлия Лоло поговорила с Аль Пачино и узнала, что думает актер о «Крестном отце» как обычный зритель, какое невероятное стечение обстоятельств привело его на съемочную площадку, почему он не хотел играть роль Майкла Корлеоне и какое отношение его дедушка имеет к знаменитому роману Марио Пьюзо. 

Сколько раз вы смотрели «Крестного отца»?

Я слишком стар, чтобы отвечать на этот вопрос. Признаюсь, давно не пересматривал. Обычно я показываю его всем, кто приходит ко мне в гости. Как‑то я пытался показать его своим младшим детям, и после того, как увидел, что моя младшая дочь заснула во время просмотра, решил, что больше не буду этого делать. Она, кажется, так и не досмотрела до сих пор. Думаю, последний раз я пересматривал этот фильм лет десять тому назад. 

Когда вы увидели его впервые и какими были ваши впечатления?

Первый раз я посмотрел его с Фрэнсисом, когда он показал мне первую версию монтажа фильма, как только он был готов. Я подумал, что это отличный фильм. Но я и на себя смотрел в том числе. Это было ужасно. Не поверите, но я даже сделал заметки и потом вернулся в офис Фрэнсиса и отдал ему листок с тремя замечания. Он их даже не прочел и ничего не изменил. Это был чудесный фильм! К сожалению, за эти годы я и сам снял несколько фильмов, так что мне есть с чем сравнить. Но должен вам сказать, что вы ничего не знаете о фильме, пока вы не посмотрите его со зрителями. И именно зрители расскажут вам, какой фильм вы в итоге сняли!

Я часто говорю, что это похоже на процесс, когда художник пишет картину! Когда я что‑то рисую, я ничего не понимаю, пока не отойду от мольберта. Когда ты стоишь слишком близко к холсту, ты не видишь картины. Но стоит отойти, картина принимает четкие очертания. Реакция зрителя на фильм дает тот же эффект. Она позволяет дистанцироваться от фильма и увидеть его по‑настоящему. По крайней мере этот прием работал, пока я был молод.

Когда Коппола пригласил вас на эту роль, у вас уже была премия Tony, но в то же время вы работали управляющим в многоквартирном доме. Действительно ли, у вас на двери висел портрет из вашего актерского портфолио?

Да, это странно, понимаю. Я работал управляющим, но совершенно ничего в этом не понимал. Мой друг работал до меня, но он женился и предложил мне занять его место. Мне негде было жить, и он сказал, что эта работа, как минимум, даст мне крышу над головой. Я жил там какое‑то время в крошечной квартирке и был знаком с одним греком, который жил неподалеку.

Когда в доме возникали какие‑то проблемы, я звонил ему, и он всё чинил. И да, у меня была глянцевая фотография из портфолио. Мне нужна была фотография, но денег у меня хватило тогда всего на один снимок, и он оказался достаточно удачный. Мне было 22 или 23 года. И я приклеил эту фотографию на дверь своего офиса, который был одновременно моей квартирой, пластырем, потому что у меня не было денег на скотч. 

Правда, что жена Джорджа Лукаса предложила Фрэнсису Копполе пригласить вас на кастинг из‑за ваших глаз?

Да, она называла мой взгляд томным. 

Как вы попали в этот фильм?

Интересно, постараюсь подробно об этом рассказать. Тогда я, к сожалению, и пары слов не мог связать, меня чуть не уволили через две недели после съемок.  Единственным человеком, который хотел меня видеть в этом фильме, был Фрэнсис Коппола. Он увидел меня в одной из пьес на Бродвее, но я об этом не знал. 

Сначала он прислал мне сценарий фильма о любви, который мне очень понравился, и Фрэнсис хотел, чтобы я незамедлительно приехал в Сан‑Франциско и сыграл у него главную роль профессора. Сценарий был великолепный — на стыке мифологии и реальности. Конечно, я не раздумывая поехал туда, съемки должны были проходить на студии Zoetrope, и там можно было встретить Спилберга, Джорджа Лукаса, Де Пальму, Скорсезе.

Они тогда еще были практически детьми и всё время проводили там все вместе. 70‑е были не за горами, сами понимаете, и это была своего рода творческая коммуна. В итоге я со всеми познакомился, но провел там у Фрэнсиса дней пять, после чего вернулся обратно, и больше я от него ничего не слышал. Не забывайте, каким был Голливуд в те годы, они не хотели ни меня в этом фильме, ни сам фильм, я не вписывался в ту систему координат.

Тем не менее, прошел год, и мне позвонил Фрэнсис. Я тогда немного работал актером в Нью‑Йорке, но меня еще никто не знал. Я уже снялся в фильме «Паника в Нидл‑Парке», но он еще не вышел, и это был очень хороший фильм. И вот звонит мне Фрэнсис и говорит: «Привет, это Фрэнсис!»

Конечно, я его помнил, он мне нравился, и я считал его очень умным и талантливым. Я отвечаю: «Привет, Фрэнсис! Как поживаешь?» Он говорит: «Отлично! Я снимаю “Крестного отца”!» 

И я думаю, что это он говорит? В то время это был главный бестселлер, и этот проект был бы главным фильмом года. Мне даже подумалось, что у него, быть может, нервный срыв — невозможно, чтобы он снимал «Крестного отца». Хотя первое, что пришло мне в голову, это мысль, что пригласить именно его на этот проект, было бы очень грамотным решение со стороны студии Paramount. Но потом я подумал, что он просто рехнулся, и я ответил: «Ого!» 

Он в ответ: «Да, и не говори! А ты читал книгу?» Я говорю: «Да, читал». И он спрашивает: «Хочешь сыграть Майкла?» И я снова думаю: «Кто захочет играть Майкла? Я хочу сыграть Сонни». А на роль Сонни уже утвердили Джеймса Каана. Фрэнсис продолжает: «Я хочу, чтобы ты сыграл эту роль!» 

Я ему, конечно, не сказал этого, но я был почти уверен, что ни за что не получу эту роль. Тогда были другие большие звезды, да и вообще, как я мог вписаться в роль такого плана. Мне и самому совсем не хотелось никаких изменений. Моя жизнь была тогда такой простой, я играл на рояле где‑нибудь, потом шел в театр. Это же Нью‑Йорк, я мог просто съесть пиццы, и мне больше ничего не нужно было. Но этого всего я, разумеется, ему не сказал! Но я должен сейчас об этом рассказать, потому что не уверен, что мне еще представится такая возможность. Это было невероятно, сам факт, что Фрэнсис видел именно меня в этой роли! 

Я тогда рассказал об этом только своей бабушке. Меня воспитывали мама, бабушка и дедушка, но к тому времени в живых была только бабушка. Я позвонил ей и говорю: «Бабуля, я буду играть в “Крестном отце”». После продолжительной паузы она говорит: «Ох!», она всегда так отвечала. Она не знала ничего об этом и повесила трубку. Через полчаса она перезванивает и спрашивает: «Ты в том самом “Крестном отце”? По книге? Я тебе просто хотела рассказать, что твой дедушка оттуда». 

Я переспрашиваю: «Откуда?» Она отвечает: «Из Корлеоне». Видит Бог, я даже не знал, где родился мой дед, не знал, что он из города Корлеоне. Вот так не верьте после этого в судьбу!

Я тогда очень много ходил: мы с моей девушкой снимали квартиру в доме на пересечении 91‑й улицы и Бродвея. И так я каждый день шел пешком от 91‑й улицы до Гринвич‑Виллидж и обратно, и по дороге думал и думал об этой роли. Как сыграть такого сложного персонажа? Я хотел роль Сонни, как я уже сказал. Я никак не мог понять, кто же всё‑таки Майкл. Признаюсь, я его окончательно понял только после того, как посмотрел готовый фильм. Но иногда если не можешь найти драму в роли, надо поискать драму где‑то еще. Я тогда так думал, можете в это поверить? 

Меня чуть не уволили, но Фрэнсис был очень терпелив, мне невероятно нравилась его энергия и его желание, чтобы именно я сыграл Майкла. Но мне совсем не хотелось быть там, где я не желанен, а я знал, что кроме Фрэнсиса меня на этом проекте не хотел совершенно никто. Я очень старался не думать об этом, и однажды Фрэнсис позвонил мне и сказал: «Я хочу, чтобы ты знал, что я верю в тебя!» Я тогда был в ресторане, а Фрэнсис дома с семьей. И я никак не мог сказать ему, что думаю, я был слишком молод и не мог найти подходящих слов. 

Но Фрэнсис что‑то понял, так как он сдвинул в съемочном графике сцену, в которой Майкл убивает Солоццо и Маккласки, мы должны были снимать ее позже, но он решил снять ее сначала, потому что он знал, что меня уже собирались уволить. Единственное, что я помню, как я неистово хотел быть как можно дальше от этого проекта. Можете не верить, но всё очень субъективно, мы живем в мире, где никто до конца не знает, что о нем думают другие люди. Тем не менее, мы отсняли ту сцену с Солоццо, и руководству студии она очень понравилась.

Как вы думаете, в чем успех этого фильма? 

Должен рассказать вам один случай: мы снимали сцену похорон дона Корлеоне, и в какой‑то момент не было нужного света, и мы завершили съемочный день. Я в тот день не произнес ни одной реплики, поэтому настроение у меня было превосходное. Я с нетерпением переоделся, чтобы вернуться в Нью‑Йорк, выхожу и вижу, что Фрэнсис Форд Коппола сидит на могильной плите и всхлипывает. 

Я спрашиваю: «Фрэнсис, что случилось?» Оказалось, он был так расстроен: ему не дали разрешения снять еще один дубль, так как решили, что он уже отлично справился с этой задачей. И он сидел и плакал, потому что хотел снять еще один дубль! Этот фильм получился таким великолепным, потому что его снимали с такой страстью.