Во многом успех третьего сезона «Настоящего детектива» был достигнут благодаря впечатляющей игре Махершалы Али — лауреату премии «Оскар» за драму «Лунный свет» и участнику комедии «Зеленая книга». Мы собрали почти четыре десятка высказываний актера, который за несколько лет превратился в звезду первой величины.

Махершала — мое прозвище. Я думал взять свое полное имя (Махершалалхашбаз), но это было бы безумием — мы же в Голливуде. Мама нашла это имя в Библии.

По моему скромному мнению, возраст от 22 до 27 лет — самый важный во взрослой жизни. Это своеобразный кокон становления, время, чтобы постепенно сформироваться.

Социальные медиа захватили то священное пространство, которое раньше было занято пустотой: пространство для раздумий и творчества.

По‑настоящему осознавать, какое все это длинное путешествие, быть терпеливым, заставлять себя двигаться вперед, добиваться целей и всегда работать над своим ремеслом, ожидая подходящего случая. Все это я продолжаю делать до сих пор, хотя в индустрии уже около 20 лет.

Я верю, что у всего есть срок годности.

Люди, которыми я восхищаюсь, удивительным образом умеют сохранять баланс между верой в себя и скромностью.

Всегда надеюсь завтра быть лучше, чем сегодня.

У меня нет кошелька. Ношу с собой в телефоне права и пару кредиток. Еще зажим для банкнот и все.

Голливуд должен быть более адекватным отражением того мира, в котором мы живем. Во всем мире культуры и расы необыкновенно органично смешиваются. Вот что нужно показывать в кино и на телевидении.

В целом хочется, чтобы индустрия развлечений, разные ее аспекты, больше отражали многоликость мира, в котором мы живем.

Когда рос, просто обожал смотреть фильмы о супергероях. Приходишь домой, притворяешься, что ты один из них, и в конце концов понимаешь, кем бы ты хотел стать. Вот что мне кажется таким важным в этом жанре.

Семья — это люди, которые могут причинить тебе больше всего боли.

Во мне была какая‑то печаль, меланхолия. Она всегда была частью меня — часто именно такие вещи и приводят вас в искусство.

Надо понимать, что мы все соавторы собственной судьбы.

Мне пришлось попрощаться с определенными вещами, чтобы найти место для чего‑то большего, чем всегда хотелось заниматься.

Любая несмешная вещь будет смешной под определенным углом зрения

Люди совершают плохие поступки, но это не значит, что в них нет других качеств или оттенков.

Я правда верю, что существуют творческие чакры или какие‑то другие виды энергетических центров.

Моя мать — рукоположенный священнослужитель. Я приверженец ислама. Когда 17 лет назад позвонил сообщить, что перешел в мусульманство, она конечно не стала прыгать от радости. Но могу сказать, что мы в состоянии отложить какие‑то вещи в сторону — я вижу ее, она видит меня. Мы любим друг друга. Наша любовь выросла.

Очень хорошо помню, когда мне было года четыре, моя тетушка Линда сказала: «Больше не буду с ним сидеть. Он плохой». Тогда я сделал одно из первых осознанных изменений в себе. Я решил: «Теперь буду хорошим».

В детстве мне говорили, что ты можешь стать кем угодно, но я этому не верил, потому что знал, что не смогу стать, например, президентом. Точно знал — у нас никогда не будет черного президента.

Но я стараюсь всегда помнить о том, что удалось добиться множества улучшений, потому что это дает надежду. Обязательно нужна надежда. Мне нужна надежда!

Я жил в эпоху Обамы — было предпринято так много попыток что‑то изменить. Трудно всегда помнить об этом, точно так же, как ты думаешь: «Вот теперь все стало круто!», хотя на самом деле это не так. Но я стараюсь всегда помнить о том, что удалось добиться множества улучшений, потому что это дает надежду. Обязательно нужна надежда. Мне нужна надежда!

Помню, когда жил в Нью‑Йорке, женщины могли переходить на другую сторону улицы, чтобы не пересекаться со мной, неважно, ночью или днем. Или пассажирки в метро прятали бриллиантовые кольца — поворачивали их камнем внутрь, чтобы не было видно. Такие мелочи я замечал постоянно.

Когда я принял ислам, это не казалось чем‑то особенным. А потом случилось 11 сентября.

В январе 2017 года президент Трамп подписал указ об ограничении въезда в США для определенных категорий лиц, в том числе мусульман. В то же время Гильдия киноактеров вручала свои призы. И вот я, стою получаю этот приз… Если уж меня считают возможным наградить, то я ни чем не отличаюсь от тех людей, которым теперь запрещают въезжать в нашу страну.

Людям с разным цветом кожи важно иметь возможность играть роли, столь же детализированные — глубокие, человечные — какими обычно бывают главные персонажи. Играть и хороших, и плохих парней. Это важно, потому что лучше бы отражало нашу реальность.

Для меня роль мечты — боксера Джека Джонсона, первого чернокожего чемпиона мира в супертяжелом весе.

Я действительно верю в потенциальную силу того момента, когда единомышленники собираются вместе.

Если подумать, злодеи всегда обладают большим диапазоном, потому что их принципы и мораль отличаются. А ты как актер можешь отлично провести время, исследуя новые стороны истории.

В отличие от кино и телевидения театр больше открыт новому. На театральной сцене Дензел Вашингтон может сыграть Ричарда III.

У меня была возможность поработать с некоторыми по‑настоящему великолепными актерами, но совершенно определенно лучшим из них был Филип Сеймур Хоффман.

Очень люблю Джей‑Зи. Всегда казалось, что он мог бы заниматься политикой или финансами на Уолл‑стрит. Когда слышишь, как он говорит, понимаешь — вот самый умный парень в комнате.

Никогда не смотрел «Унесенных ветром», не знаю, стыдиться ли этого. Вообще, наверное, уже пора посмотреть.

(о «Лунном свете»). Понимаете, это была чья‑то правда, а моя ответственность как артиста — поставить себя на место другого человека, помочь пролить свет на его историю, показать его уникальное путешествие. (о «Лунном свете»). Понимаете, это была чья‑то правда, а моя ответственность как артиста — поставить себя на место другого человека(о «Лунном свете»). Понимаете, это была чья‑то правда, а моя ответственность как артиста — поставить себя на место другого человека, помочь пролить свет на его историю, показать его уникальное путешествие.

(о рождении дочери во время вручения «Оскаров»). Это был такой пазл, который нам с женой нужно было собрать вместе. Нужно было прислушиваться друг к другу. Реагировать. Нам часто приходилось останавливаться, чтобы проверить, на одной ли мы волне. (о рождении дочери во время вручения «Оскаров»). Это был такой пазл,(о рождении дочери во время вручения «Оскаров»). Это был такой пазл, который нам с женой нужно было собрать вместе. Нужно было прислушиваться друг к другу. Реагировать. Нам часто приходилось останавливаться, чтобы проверить, на одной ли мы волне.

(о своем герое в «Зеленой книге»). Чем больше у него было, тем большего он достигал. Однако все равно не мог избежать одиночества и изоляции, потому что был в некотором роде человеком вне своего времени. Как Майкл Джексон или Принс — персонажи настолько особенные и исключительные, что получили уже почти инопланетный статус. Дон Ширли был недостаточно черный для черного сообщества. Недостаточно белым, чтобы его приняли профессионально. К тому же общество не было готово признать его сексуальную ориентацию.(о своем герое в «Зеленой книге»). Чем больше у него было, тем большего он достигал. (о своем герое в «Зеленой книге»). Чем больше у него было, тем большего он достигал. Однако все равно не мог избежать одиночества и изоляции, потому что был в некотором роде человеком вне своего времени. Как Майкл Джексон или Принс — персонажи настолько особенные и исключительные, что получили уже почти инопланетный статус. Дон Ширли был недостаточно черный для черного сообщества. Недостаточно белым, чтобы его приняли профессионально. К тому же общество не было готово признать его сексуальную ориентацию.

(о «Настоящем детективе»). Мне предложили роль второго плана, но я отказался. Подумал, я и так всю свою жизнь играю второстепенных персонажей. Мне 43 года. Если сейчас не взяться за главных, то уже никогда.

(о «Настоящем детективе»). Это были изматывающие съемки. В самом хорошем смысле. (о «Настоящем детективе»). Это были изматывающие съемки. (о «Настоящем детективе»). Это были изматывающие съемки. В самом хорошем смысле.

(о «Настоящем детективе»). Мы имели дело с пятисотстраничным сценарием — приходилось каждый день сверяться с Ником (Ник Пиццолатто, создатель и автор сценария). Снимаем первую страницу, а на следующий день уже трехсотую или 120‑ю. Но он также умудрился оставить пространство, чтобы артист мог «поставить свою подпись» — в моменты тишины или в переходные сцены. Мне безумно это нравится в его тексте. Каждая секунда и каждое слово продуманы, но остается место, чтобы просто быть в моменте. Как‑то мы со Стивеном Дорффом сидели в машине 35 секунд, никто ничего не говорил, но оба чувствовали себя живыми, переживающими что‑то. В эти мгновения можно подарить герою что‑то свое, может, даже удивить Ника или других членов съемочной группы.(о «Настоящем детективе»). Мы имели дело с пятисотстраничным сценарием(о «Настоящем детективе»). Мы имели дело с пятисотстраничным сценарием — приходилось каждый день сверяться с Ником (Ник Пиццолатто, создатель и автор сценария). Снимаем первую страницу, а на следующий день уже трехсотую или 120‑ю. Но он также умудрился оставить пространство, чтобы артист мог «поставить свою подпись» — в моменты тишины или в переходные сцены. Мне безумно это нравится в его тексте. Каждая секунда и каждое слово продуманы, но остается место, чтобы просто быть в моменте. Как‑то мы со Стивеном Дорффом сидели в машине 35 секунд, никто ничего не говорил, но оба чувствовали себя живыми, переживающими что‑то. В эти мгновения можно подарить герою что‑то свое, может, даже удивить Ника или других членов съемочной группы.

По материалам The Guardian, Variety, collider.com, indiewire.com, interviewmagazine.com, digitalspy.com и др.