Режиссер Дерек Сиенфрэнс — мастер сентиментального кино. Он специализируется на сверхэмоциональных драмах, камерных историях с эпическим накалом страстей. Его мелодрама «Валентинка» и семейный триллер «Место под соснами» прославили актера Райана Гослинга. Последний на данный момент полный метр режиссера — фильм «Свет в океане» с Майклом Фассбендером и Алисией Викандер.

Мини‑сериал «Я знаю, что это правда» (I Know This Much Is True) — первый опыт Сиенфрэнса на телевидении, экранизация одноименного американского романа о двух братьях‑близнецах (обоих сыграл номинант на «Оскар» Марк Руффало). Томас родился с шизофренией, а Доминику приходится всю жизнь его опекать, пока у Томаса не случится трагичный психопатический приступ. 

Как Доминик на самом деле относится к Томасу?

Конечно, он его любит, но вообще это очень сложноустроенные взаимоотношения. Доминик чувствует ответственность за Томаса, он к нему привязан, он мыслит Томаса своей копией и своей второй половиной. Есть и другое измерение у их отношений: Доминик чувствует обиду на брата, он даже явно ревнует к Томасу.

Но нельзя забывать, что братские отношения — это очень сильная, ценная связь, что бы ни случилось, ты всегда тянешься к семье. Мать всегда говорила мне: никогда не забывай, что кровь гуще воды, то есть узы кровного родства сильней всего остального. Семья — навсегда, друзья — это все временно. Мы оба с Марком [Руффало] — выходцы из итало‑американских семей, эти ценности в нас заложены воспитанием, а то и с рождения.

Да, очевидно, между этими близнецами есть определенная связь. К какому жанру вы бы причислили ваш сериал?

Думаю, этот сюжет можно классифицировать как братскую лавстори.

Суть любой семейной истории в том, что родных не выбирают. Ты не можешь выбрать семью, в которой потом родишься, ты не можешь выбрать себе братьев и сестер. И вы сразу, моментально и навеки связаны. Мы хотели показать, что эта связь может не только помогать по жизни, родня может стать обузой.

Особенно это относится к Доминику. На смертном одре мать велела ему заботиться о Томасе. Она словно завещала ему тяжкий груз ответственности, который он теперь обязан носить на своих плечах.

«Я знаю, что это правда» — ваш первый сериал. Что привлекло вас в длинной форме? Насколько сложно было адаптироваться к новым условиям? Поменяли ли вы как‑нибудь свои методы работы?

Пока я снимал последние два фильма, я вдруг почувствовал, что ограничения по хронометражу, которые на меня накладывал полный метр, заставляют меня гоняться наперегонки со временем. Я имею в виду, что мне приходилось изо всех сил сжимать те истории, что я пытался рассказать на экране, чтобы влезть в разумные временные рамки. Когда я писал сценарий фильма «Место под соснами», я вообще задумывал в этой картине настоящий антракт. В какой‑то момент, перед тем, как основное действие переключалось бы на детей, зрители могли бы встать, пройтись, поесть попкорн, сходить в туалет, затем вернуться и досмотреть еще час фильма. Но это, конечно, было довольно наивно, потому что в наши дни представляется просто невозможным выпустить фильм с антрактом в широкий прокат. Так что мне пришлось ужиматься и сокращать.

Я уже давно дожидался возможности рассказать посредством кино какую‑то более обширную историю. В текущих рыночных обстоятельствах ты можешь снимать что‑то продолжительное, то есть работать в рамках франшизы или киновселенной, так ведь? «Мстители» получились потрясающими именно потому, что они могли продолжать и продолжать эту историю. Все немного сложнее с драматическими картинами. Я думаю, что довольно тяжело будет сегодня снять что‑то наподобие первых двух частей «Крестного отца» — это одни из моих любимейших фильмов. Особенно затруднительно будет сейчас снять сразу дилогию.

В общем, я всегда хотел снять что‑то более продолжительное. Я помню нашу первую встречу с представителями канала HBO. Они сказали: «Что ж, вы никогда раньше не работали на ТВ». Тогда я рассказал им историю, из которой хочу сделать сериал. В итоге это были такие же съемки, что и в случае полного метра, продакшн занял примерно столько же времени. Но у нас были деньги на большее количество съемочных дней — их у нас было аж 116. Мы сняли весь сериал на 35‑мм пленку — ее нам понадобилось больше 600 тысяч метров. Но из «Я знаю, что это правда» не получилось бы сделать фильм. Такой огромный сюжет не ужать в два часа, и никто в современных рыночных условиях не дал бы мне снять три фильма подряд.

Отдельное удовольствие — это снимать шестичасовую драму, понимая, что начало и конец есть не только у глобального сюжета, но и у каждой из часовых серий. Это отдельное большое удовольствие для сторителлера — ты можешь как бы работать одновременно на разных дистанциях.

Еще важное отличие сериалов от кино, что мы можем больше времени провести наедине с персонажами. Опять же — я выяснил это, пока делал два своих последних фильма, — на стадии монтажа полного метра обнаруживается, что к третьему акту ты успеваешь изложить только сюжет. А здесь на протяжении шести часов удается полностью раскрыть и персонажей, побыть с ними подольше в разных ситуациях.

Нужно подчеркнуть, что я обожаю фильмы. Умираю, как хочу снять еще одну картину, и я очень надеюсь, что полнометражное кино выживет, переживет все эти катаклизмы, через которые мы сегодня проходим. Но с «Я знаю, что это правда» у меня была другая задумка — я хотел снять что‑то, что не могло было бы стать полным метром.