Завязка сериала «Шершни» (Yellowjackets) звучит знакомо: в середине 90‑х самолет с женской школьной командой по футболу терпит крушение в лесах Канады, окруженных горами, и теперь девушкам приходится бороться за выживание. Будем честны, тут видно отголоски и «Остаться в живых», и «Повелителя мух», и даже относительно нового сериала «Дикарки», где главные героини тоже оказались в изоляции из‑за авиакатастрофы. 

Но желание сравнивать «Шершней» с чем‑либо мгновенно испаряется при просмотре. Тут дело даже не в каннибалистическом повороте сюжета (хоть это и прекрасный способ заманить зрителя), и не в умелом миксе мистики, детектива и черной комедии (но это, определенно, только в плюс). Настоящая магия сериала рождается на стыке двух временных плоскостей — действие разворачивается не только в 90‑е, но и спустя 25 лет.

И самое важное скрывается не в том, как именно четверым героиням удалось выжить, а в том, как им всю оставшуюся жизнь приходится бороться с адом внутри себя.

В главных ролях…

Каждая серия порционно чередует события 90‑х с действиями в настоящем. И это создает проблемы уже на этапе кастинга, ведь нужно показать одну и ту же героиню и подростком, и в возрасте за 40. Но в итоге именно актрисы и стали одним из козырей «Шершней».

Во «взрослый» ансамбль вошли Кристина Ричи (Мисти), Мелани Лински (Шона), Тони Сайпресс (Таисса) и Джульетт Льюис (Натали) — список вполне подходит для челленджа «выбери человека, который в 90‑е сыграл любимого безумного персонажа».

На роли подростков в свою очередь взяли Сэмми Ханратти, Софи Нелисс, Джасмин Савой Браун и Софи Тэтчер. Возможно, их имена пока не на слуху, но лица уже многим знакомы. Софи Тэтчер, например, появилась в «Книге Бобы Фетта» — новом сериале по вселенной «Звездных войн», а Джасмин Савой Браун сыграла самую полюбившуюся зрителям героиню в новом «Крике».

Но в «Шершнях» делалась ставка не на громкие имена и даже не на внешнюю схожесть, а на то, как сработались сами актрисы. Едва уловимые жесты, мимика, интонации — в некоторых моментах даже жутко становится и не верится, что это два разных человека играют одну роль.

Что скрывается за фасадом

Изначально сериал пытается притянуть зрителей загадками. Кого в лесу съедят первым? Кто руководит культом? А есть ли еще выжившие? Почему их шантажируют? Но это все декорации, пусть и искусно выстроенные. На самом деле, чем больше смотришь «Шершней», тем больше раскрываются героини. За ними просто интересно наблюдать, даже если сюжет уводит в такие банальные дебри, как адюльтер.

Разгадка этого феномена проста — каждая из героинь воплощает собой разные реакции и способы справляться с травмой.

До авиакатастрофы Шона почти всю жизнь находилась в тени более успешной лучшей подруги Джеки и, несмотря на интеллект, из‑за сложных созависимых отношений часто совершала глупости. Борьба за выживание пробудила в ней самостоятельность и желание сепарироваться, но хорошего понемногу — чувство вины за трагическую гибель другого человека привело к тому, что Шона не только буквально видит призраков, но и сама волочится по жизни будто в полудреме. Да, с виду она образцовая домохозяйка, но то ли это, чего ей хотелось?

Таиссе удается имитировать «нормальность» еще лучше — у нее и семья будто с плаката, и успешная карьера в политике. В одном из диалогов с Шоной, где они обсуждали, что было бы, если бы не случилось трагедии, выясняется, что все планы Таиссы осуществились. Но это все — тщательно курируемый образ, который разваливается, когда она ложится спать. По ночам в приступах лунатизма Таисса начинает пугать сына и есть землю — тело не обманешь и травмы все равно выйдут наружу.

В свою очередь Натали даже не пытается играть в эти игры. Она не скрывает свою злость и заглушает боль зависимостями. Ее путь — искреннее саморазрушение. Как наиболее травмированный человек еще до авиакатастрофы, она не может копить в себе что‑то сверх того, что уже хранит в секрете.

А вот непредсказуемая социопатка Мисти Куигли стала той, кто проявил благодаря случившемуся истинную сущность. В подростковом возрасте ее либо травили, либо не воспринимали всерьез, однако в экстремальных условиях ее таланты оказались нужными для выживания. Даже когда она повторяется в своих методах борьбы за желаемое («кажется, Мисти опять меня отравила»), ей удается вносить в них неожиданные штрихи. Взрослая Мисти работает медсестрой (благодаря чему у нее всегда есть доступ к седативным препаратам и запасам самого необходимого для избавления от трупов), живет с попугаем Калигулой, а на досуге любит расследовать реальные преступления (досадно, что у нее нет своего подкаста) и манипулировать окружающими.

Ностальгия — не главное

Коммодификацией ностальгии никого не удивить в век бесконечных ребутов франшиз и сиквелов. А сериалы вроде «Очень странных дел» как будто пытаются выполнить какую‑то квоту на маркеры воспроизводимой эпохи и нескончаемое количество старых хитов. Поэтому особенно удивляет то, насколько ненавязчиво и легко в сюжет «Шершней» вплели кусочки американских 90‑х.

После таких сериалов и фильмов, как, например, «Улица страха» или «Жестокое лето», кажется удивительным, когда видишь, что искусство уместного использования знаковых песен не потеряно. К слову, один из главных эмоциональных моментов «Шершней» связан с песней Kiss from a Rose, как бы странно это ни звучало.

Неожиданный юмор

Описывать и объяснять шутки — это дело гиблое и ненужное. Просто знайте, что в «Шершнях» есть самая смешная сцена с кокаином со времен «Энни Холл» (запрещенные вещества, в отличие от хорошего юмора, осуждаем). Кроме того, после просмотра словосочетание «книжный клуб» будет вызывать только одну ассоциацию.

Что будет дальше

Несмотря на все перечисленные плюсы, есть одно большое «но», которое может стать для кого‑то камнем преткновения, — финал оставляет больше вопросов, чем ответов.

Но «Шершней» продлили на второй сезон, поэтому предлагаем вам ждать продолжения этой удивительной истории вместе.