Шестисерийная драма «Я знаю, что это правда» (I Know This Much Is True) о братьях‑близнецах — это первый опыт на телевидении всесторонне примечательного режиссера Дерека Сиенфрэнса. Рассказываем, почему стоит погрузиться в эту полную трагедии историю.

Роман Романович

1990 год, шизофреник по имени Томас Бердси (Марк Руффало) отрубает себе кисть руки прямо в читальном зале общественной библиотеки, искренне полагая, что такой жертвой собственной плоти он может остановить войну в Персидском заливе. Его брат‑близнец Доминик (вы не поверите, но опять же Марк Руффало), не страдающий от психических заболеваний, одновременно пытается спасти ближайшего родственника от заключения в стационаре строгого режима и вспоминает обо всех неприятностях в истории его семьи. К ним относятся (кроме шизофрении): синдром внезапной детской смерти, рак, а также несчастливые браки, автокатастрофы, падения с крыши.

Сериал с первой же сцены запрягает быстро, бедствия принимают почти что библейский масштаб, но не надо думать, что это самодеятельность жестоких к персонажам телевизионных продюсеров, так было и в первоисточнике. Одноименный роман Уолли Лэмба в 1998 году был бестселлером, но эта книга (по‑русски не издавалась — пока) была не из тех, что обычно награждают Букеровской премией — не столь примечательная в художественном плане, скорее просто увлекательная, будто бы специально написанная для книжного клуба Опры Уинфри (куда роман в итоге и попал). Сюжет и не претендует на правдоподобность, героев мотает слишком уж сильно, это уже не совсем люди, скорее фигуры для авторского размышления о природе человеческого несчастья.

Поэтому и сериал «Я знаю, что это правда» имеет структуру, типичную для большого американского романа, пусть и бульварного. В грандиозном повествовании со множеством внутренних ассоциаций и перекличек, наследующем в отдельных моментах классической литературе, бесконечные происшествия сливаются в своеобразную мучительную симфонию. Персонажи становятся объектами для сложносочиненных авторских метафор. Протагонист был словно с рождения обречен, на это нам намекает и потрясающий по масштабам исторический флэшбэк в пятой серии, где по биографии пращура близнецов становится понятно, что в их семье трагизм — это наследственное. Томас, помимо прочего, — это своеобразный доппельгангер для Доминика, то есть злой двойник, которого ему к тому же из кровных соображений приходится любить братской любовью. Это занимательным образом интерпретированный прием из литературы эпохи романтизма.

Для такой истории как нельзя лучше подходит именно режиссура Дерека Сиенфрэнса, всегда снимавшего сентиментальные гиперболизированные драмы так, чтобы в стандартных вроде бы сюжетах обнаруживались неожиданные эмоциональные глубины. Чего можно было ждать от смазливой мелодрамы с соответствующим Райаном Гослингом — но «Валентинка» оказалась исчерпывающим высказыванием о смерти любви. «Я знаю, что это правда» для Сиенфрэнса подходит даже лучше, режиссер снимает без сопротивления такого в хорошем смысле мыльнооперного материала.

Два мира, два Шапиро

Старый трюк, но почему нет: один актер, который играет двух персонажей одновременно. Два брата‑бандита Бондарчука в «9 1/2 долларах», опять же два брата‑бандита Харди в «Легенде» — это всегда эффектно, особенно если герои чем‑то отличаются, что дает возможность артисту показать, насколько по‑разному он может выглядеть в кадре.

У Марка Руффало, конечно, такой опыт уже был. Когда в киновселенной Marvel он был одновременно Брюсом Беннером и Халком, это было и проще, и сложнее, ведь, с одной стороны, артисту помогала компьютерная графика, с другой, это все равно что играть одновременно доктора Франкенштейна и его Существо — такие разные, но все‑таки они вместе. В мини‑сериале «Я знаю, что это правда» Руффало решает эту актерскую задачу старым, проверенным, почти что дедовским методом имени Кристиана Бэйла — сначала снимается, находясь в обычной для себя физической форме, а потом специально набирает вес, чтобы попасть в образ брата‑шизофреника, и доигрывает в оставшихся сценах.

Здесь следуют дежурные комплименты в адрес потрясающего и традиционно недооцененного (потому что многие видели его только в фильмах Marvel, где ему недодают хронометража) артиста Руффало, который, кстати говоря, ярче всего себя проявляет почему‑то именно в проектах канала HBO (ранее получил «Эмми» за роль одного из первых пациентов с диагнозом СПИД в фильме Райана Мерфи «Обыкновенное сердце»). Чем дальше, тем больше вроде бы положительный, успешный Доминик в его исполнении походит на бедового, сумасшедшего Томаса, сходит с ума, вроде бы не имея к этому психиатрической предрасположенности. В свою очередь, Томас с первого же своего появления в кадре, когда сидит в библиотеке с ножом в руке, создает о себе впечатление человека нездорового, запертого в тюрьму собственного разума. Эти нюансы Руффало показывает исключительно тонкой мимикой, не отдавая все на откуп скупому в целом гриму (герои по факту только причесаны и побриты по‑разному, а так все одинаково).

Чашечка депрессо

В английском языке есть красивое слово miserabilist — человек, которому как будто нравится чувствовать себя несчастным. В зарубежных рецензиях сериал «Я знаю, что это правда» называют «мизерабилистическим», то есть якобы предназначенным не для тех зрителей, кто хочет развеяться, а для тех, кто, наоборот, собирается вогнать себя поглубже в черную тоску.

Действительно, важно это подчеркнуть: «Я знаю, что это правда» — зрелище нелегкое, не увеселительное. Однако наивно думать, что грустные сериалы смотрят для того, чтобы грустить. Напротив, бывалый зритель может получить своеобразное облегчение от невеселых приключений несчастных, но, слава богу, выдуманных персонажей, иными словами, посмотреть на тех, кому (скорее всего) еще хуже, чем ему.

Чем дальше, тем больше современные сериалы становятся методом эскапизма, побега от реальности. Мыльная опера с преувеличенными, гротескными проблемами героев — один из жанров, подходящих для такого побега. Сериал «Я знаю, что это правда» — подчеркнуто нереалистичный, учитывая, что вряд ли возможен был бы в жизни такой сюжет с кучей маловероятных последовательных событий типа рака, падения с крыши и других напастей. Но так получается, что именно этот проект Сиенфрэнса показывает нам суровую действительность во всем ее мрачном великолепии, напоминает о том, что за мир ждет тех, кто доберется до конца апокалипсиса. Да, депрессивно, да, тяжело — ну а кому сейчас, спрашивается, легко — «Я знаю, что это правда» учит как раз таких состояний не бояться.