Amediateka Blog
blog-banner
Интервью

«Не бывает горя без радости»: Интервью с режиссером сериала «Я знаю, что это правда» Дереком Сиенфрэнсом

Режиссер пронзительной драмы с Марком Руффало рассуждает о мраке, семье и преимуществах телевидения.

Режиссер Дерек Сиенфрэнс — мастер сентиментального кино. Он специализируется на сверхэмоциональных драмах, камерных историях с эпическим накалом страстей. Его мелодрама «Валентинка» и семейный триллер «Место под соснами» прославили актера Райана Гослинга. Последний на данный момент полный метр режиссера — фильм «Свет в океане» с Майклом Фассбендером и Алисией Викандер.

Мини‑сериал «Я знаю, что это правда» (I Know This Much Is True) — первый опыт Сиенфрэнса на телевидении, экранизация одноименного американского романа о двух братьях‑близнецах (обоих сыграл номинант на «Оскар» Марк Руффало). Томас родился с шизофренией, а Доминику приходится всю жизнь его опекать, пока у Томаса не случится трагичный психопатический приступ. 

Дом Дракона

Как Доминик на самом деле относится к Томасу?

Конечно, он его любит, но вообще это очень сложноустроенные взаимоотношения. Доминик чувствует ответственность за Томаса, он к нему привязан, он мыслит Томаса своей копией и своей второй половиной. Есть и другое измерение у их отношений: Доминик чувствует обиду на брата, он даже явно ревнует к Томасу.

Но нельзя забывать, что братские отношения — это очень сильная, ценная связь, что бы ни случилось, ты всегда тянешься к семье. Мать всегда говорила мне: никогда не забывай, что кровь гуще воды, то есть узы кровного родства сильней всего остального. Семья — навсегда, друзья — это все временно. Мы оба с Марком [Руффало] — выходцы из итало‑американских семей, эти ценности в нас заложены воспитанием, а то и с рождения.

Мать всегда говорила мне: никогда не забывай, что кровь гуще воды, то есть узы кровного родства сильней всего остального. Семья — навсегда, друзья — это все временно.

Дом Дракона

Да, очевидно, между этими близнецами есть определенная связь. К какому жанру вы бы причислили ваш сериал?

Думаю, этот сюжет можно классифицировать как братскую лавстори.

Суть любой семейной истории в том, что родных не выбирают. Ты не можешь выбрать семью, в которой потом родишься, ты не можешь выбрать себе братьев и сестер. И вы сразу, моментально и навеки связаны. Мы хотели показать, что эта связь может не только помогать по жизни, родня может стать обузой.

Особенно это относится к Доминику. На смертном одре мать велела ему заботиться о Томасе. Она словно завещала ему тяжкий груз ответственности, который он теперь обязан носить на своих плечах.

Суть любой семейной истории в том, что родных не выбирают.

Дом Дракона

«Я знаю, что это правда» — ваш первый сериал. Что привлекло вас в длинной форме? Насколько сложно было адаптироваться к новым условиям? Поменяли ли вы как‑нибудь свои методы работы?

Пока я снимал последние два фильма, я вдруг почувствовал, что ограничения по хронометражу, которые на меня накладывал полный метр, заставляют меня гоняться наперегонки со временем. Я имею в виду, что мне приходилось изо всех сил сжимать те истории, что я пытался рассказать на экране, чтобы влезть в разумные временные рамки. Когда я писал сценарий фильма «Место под соснами», я вообще задумывал в этой картине настоящий антракт. В какой‑то момент, перед тем, как основное действие переключалось бы на детей, зрители могли бы встать, пройтись, поесть попкорн, сходить в туалет, затем вернуться и досмотреть еще час фильма. Но это, конечно, было довольно наивно, потому что в наши дни представляется просто невозможным выпустить фильм с антрактом в широкий прокат. Так что мне пришлось ужиматься и сокращать.

Я уже давно дожидался возможности рассказать посредством кино какую‑то более обширную историю. В текущих рыночных обстоятельствах ты можешь снимать что‑то продолжительное, то есть работать в рамках франшизы или киновселенной, так ведь? «Мстители» получились потрясающими именно потому, что они могли продолжать и продолжать эту историю. Все немного сложнее с драматическими картинами. Я думаю, что довольно тяжело будет сегодня снять что‑то наподобие первых двух частей «Крестного отца» — это одни из моих любимейших фильмов. Особенно затруднительно будет сейчас снять сразу дилогию.

В общем, я всегда хотел снять что‑то более продолжительное. Я помню нашу первую встречу с представителями канала HBO. Они сказали: «Что ж, вы никогда раньше не работали на ТВ». Тогда я рассказал им историю, из которой хочу сделать сериал. В итоге это были такие же съемки, что и в случае полного метра, продакшн занял примерно столько же времени. Но у нас были деньги на большее количество съемочных дней — их у нас было аж 116. Мы сняли весь сериал на 35‑мм пленку — ее нам понадобилось больше 600 тысяч метров. Но из «Я знаю, что это правда» не получилось бы сделать фильм. Такой огромный сюжет не ужать в два часа, и никто в современных рыночных условиях не дал бы мне снять три фильма подряд.

Отдельное удовольствие — это снимать шестичасовую драму, понимая, что начало и конец есть не только у глобального сюжета, но и у каждой из часовых серий. Это отдельное большое удовольствие для сторителлера — ты можешь как бы работать одновременно на разных дистанциях.

Еще важное отличие сериалов от кино, что мы можем больше времени провести наедине с персонажами. Опять же — я выяснил это, пока делал два своих последних фильма, — на стадии монтажа полного метра обнаруживается, что к третьему акту ты успеваешь изложить только сюжет. А здесь на протяжении шести часов удается полностью раскрыть и персонажей, побыть с ними подольше в разных ситуациях.

Нужно подчеркнуть, что я обожаю фильмы. Умираю, как хочу снять еще одну картину, и я очень надеюсь, что полнометражное кино выживет, переживет все эти катаклизмы, через которые мы сегодня проходим. Но с «Я знаю, что это правда» у меня была другая задумка — я хотел снять что‑то, что не могло было бы стать полным метром.

Я уже давно дожидался возможности рассказать посредством кино какую-то более обширную историю.

Дом Дракона

Сериал получился очень мрачным, он полон горя, смерти, травмы, разлуки. Как вы думаете, учитывая тот факт, что весь мир сейчас сидит на карантине, подходящий ли был момент для релиза?

Однозначно. Только так мы можем оказаться лицом к лицу с нашими печалями. Рутина, социальные медиа позволяют отвлечься от этого, мы просто непрерывно внушаем себе, какие мы потрясающие. Весь мир — как истерическая комедия, в которой люди просто ужасно друг с другом обращаются. Я чувствую, что мы все очень разобщены.

А ведь горе — это большая часть часть жизни. Такова жизнь, не должно быть все время весело. Достаточно уже цинизма и лукавства. Нам должно быть грустно.

И для того, чтобы выразить все свое горе, человеку необходимо пережить катарсис, вместо того, чтобы сбегать от негатива. Иногда нужно просто выплеснуть, выразить себя — поплакать, понять, что стало с твоей жизнью. И я думал, что наш сериал может с этим помочь.

Не бывает горя без радости.

А будет в конце сериала что‑нибудь не такое депрессивное, более радостное, душеспасительное? Я сейчас на третьем эпизоде. 

Да, конечно, продолжайте, вы видели третий эпизод, значит, вы только в середине пути, вот дальше будет…

Я пока только грущу во время просмотра.

Что ж, в некоторых историях герои должны пройти через страдания, чтобы получить искупление, пережить катарсис. Я думаю, человечество сегодня тоже проходит через что‑то подобное, мы все страдаем. Надеюсь, что нас эти испытания только закалят.

Вам это понравится