В начале ноября наконец‑то стартовало продолжение культового сериала «Декстер» (Dexter) о кровожадном маньяке, который днем работает в полиции, а вечерами убивает преступников. Пока новая история берет разгон, вспоминаем за что мы любим оригинальное шоу — провокационное, глубокое и бесконечно увлекательное. 

Полицейская драма‑перевертыш

«Декстер», основанный на романе Джеффа Линдсея, всегда ходил на грани между бульварным палпом о тяжелых буднях полицейских и психологическим триллером о внутреннем конфликте героя‑социопата, который сублимирует желание убивать в помощь правосудию.

С одной стороны, все восемь сезонов строились по шаблонам классических телевизионных детективов: строгая начальница (ЛаГуэрта), бескомпромиссный коп (Доакс, а позже — Куинн), озабоченный гик (Масука) и многие другие завсегдатаи полицейского участка едят пончики, расследуют запутанные убийства и иногда разбираются в своих непростых жизнях. Каждый год «Декстер» возвращался на экраны с новым маньяком, эдакой затейливой головоломкой, которую предстояло разгадать разношерстным, но очаровательным копам из Майами.

И самому Декстеру, конечно. Эксперт по брызгам крови, чинно восседающий на протертом стуле в своем тесном кабинете, хранил страшную тайну: ребенком его нашли в крови собственной матери, но коп Гарри усыновил малыша и подавлял его мрачные желания ловко придуманным кодексом.

Первое правило — не попадись. С этим, в общем‑то, все ясно. А вот остальные уже отвечали за моральную сторону вопроса: если уж решил убивать, то ищи отпетого негодяя, чью вину ты без проблем сможешь доказать самому себе. И Декстер доказывал. Быстрее всех коллег он набирал компромат, закупался клейкой лентой, подлавливал жертв в темных подворотнях и закладывал их на свой стол.

Ритуал проще некуда, но именно из‑за него Морган несколько раз чуть не попался товарищам: маньяк делал надрез на щеке преступника и собирал его кровь под стеклышко, которое потом клал в бережно спрятанную коробку, а останки тела сбрасывал в открытый океан. Эти трофеи Декстера — очередное напоминание о том, что перед нами не отчаявшийся вигилант, а настоящий психопат, ничем не уступающий убийцам из криминальных сводок.

Безумен, но не болен

Собственно, на таком незамысловатом конфликте полицейского расследования и скрытной охоты маньяка «Декстер» умудрялся держать зрителей у экранов, страшно представить, восемь лет. То, что в обычных полицейских процедуралах происходило за ширмой, сериал Дэниэля Серрона и Клайда Филлипса показывал во всех подробностях. Он рассматривал историю всесторонне: не только глазами бравых копов из Майами, но и (вернее, «прежде всего») хладнокровным и ехидным взглядом социопата, который до жути точно анализирует места преступлений и сам дотошно готовится к убийствам.

У «Декстера» вообще очень непростые отношения с оптикой: для шоу «нулевых» в нем было слишком много неоднозначных, для кого‑то даже кощунственных размышлений о законе, справедливости, допустимости самосуда, внутреннем мире маньяков и обреченности современной Америки. И этой провокационностью он тоже подкупал. 

Темный попутчик одноэтажной Америки

Темным попутчиком (а если откинуть русскую локализацию — «темным пассажиром») Декстер называет свое внутреннее «Я», жаждущее крови. Оно всегда рядом с ним, всегда начеку, чтобы вовремя напомнить герою о безжалостной травме детства и невозможности стать своим даже среди родных. Сериал не только рассказывал знакомые полицейские истории о поимке маньяков, но и пытался во всех деталях исследовать внутренний мир протагониста — социопата, взирающего на окружающих (по крайней мере в первом сезоне) глазами прожженного циника.

Однако постепенно Декстер учится быть братом, отцом, мужем, и с каждым новым шагом, кажется, приближается к той идеализированной жизни, о которой когда‑то не мог и мечтать. В новых сезонах он все больше погружался в пучину размеренного быта рядового американца из малоэтажной Америки с собственным ухоженным двориком, любимой женой, проблемной сестрой, не скупящейся на дерзкое словечко, и рутинной работой. То, что его хобби — убивать людей, — конечно, неприятно, но трудно не поддаться обаянию улыбчивого Майкла Си Холла, который здесь поразительно совмещает в себе внешность дружелюбного соседа и внутреннее неистовство Чарльза Мэнсона.

Вот только «Декстер» не пытался нормализовать девиантность — он, напротив, лишь показывал обратную сторону обывательской Америки. За масками примерных семьянинов у него прятались жестокие психопаты (маньяк Троица, который, как и Декстер, сублимировал травму детства в серию убийств), за широкими улыбками друзей — закомплексованные подражатели (прокурор Мигель Прадо). Одинокий и нестабильный, Морган хотел найти в мире хоть что‑то вечное, но постоянно натыкался на чужих скелетов в шкафу, многие из которых ничем не уступали его собственным. Это не эксперт по крови из полицейского управления Майами сошел с ума — это Америка, пережившая сатанинскую панику и 9/11, уже давно утопает в ненависти и нетерпимости.

Декстер всегда рядом

Морган — такой же человек, как и все, обыкновенный взвинченный клерк, правда, зашедший в своей сублимации значительно дальше всех прочих нервных современников. Как бы ни пытался отец Гарри убедить его в собственной ущербности, герой с каждым сезоном старался искупить грех судьбы и получить право на счастье. Мрачные монологи в голове, которые стали фишкой «Декстера», становились все миролюбивее и спокойнее, а сам Морган, которого сначала было трудно представить в кругу семьи, неожиданно превратился в примерного отца.

Что значит любить? Как поддержать близкого человека в трудный момент, если ты сам не умеешь справляться с эмоциями? Где грань между нормальным и нездоровым? Можно ли стать хорошим мужем? А отцом? А братом? Декстер познавал мир и себя, делал свои первые сознательные шаги в обществе, а зритель, вроде бы давно ответивший на все эти вопросы, во время просмотра все же находил новые, неожиданные мысли — учился смотреть на жизнь под углом, который мог ему предложить только остроумный циничный сериал 00‑х. Он рос вместе с Морганом, его сестрой и коллегами — именно поэтому шоу, которое умудрилось так больно ранить каждого поклонника в финале, по‑прежнему трудно не любить.