Крейг Мазин сейчас нарасхват. Мини‑сериал «Чернобыль» превратил автора многих популярных, но не котируемых у критиков комедий в создателя одного из самых обсуждаемых телевизионных проектов последних лет, который можно посмотреть онлайн в Амедиатеке.

«Чернобыль» вовсю генерирует мемы не хуже финального сезона «Игры престолов», а также разжигает многочисленные дискуссии о том, насколько достоверно в нем отображено наше общее советское прошлое. Мы поговорили с его шоураннером о том, как жизнь часто превосходит искусство в своей пугающей неправдоподобности.

— Что заставило вас написать сценарий об этой трагедии?

Пять лет назад вышла одна статья о строительстве нового саркофага вокруг Чернобыля. Я вдруг понял, что, как и почти все, знал, что Чернобыль взорвался, но, как большинство людей, не знал, почему. Это показалось мне поразительным, и я начал читать о трагедии. В глаза сразу бросились два факта. Во‑первых, в ночь взрыва проводились испытания оборудования. Я подумал, что это просто уму непостижимая ирония — проверка безопасности стала причиной взрыва ядерного реактора. А во‑вторых, человек, который отвечал за тушение пожара, справлялся с последствиями и расследовал произошедшее, через два года, ровно в годовщину трагедии, покончил с собой. Чем больше я читал, тем больше материала находил. Накапливалось почти невозможное количество шокирующих, зверски разоблачительных, вдохновляющих, обескураживающих историй. Мне пришлось разбираться со сложностями драматургического построения, чтобы в итоге рассказать о лучших и худших сторонах человеческой натуры.

Несколько раз возникало стойкое ощущение — невозможно поверить в то, что на самом деле происходило. Если бы я писал это как выдумку, зрители бы тут же заклеймили фильм как нереалистичный, потому что уровень возникшего отрицания — особенно в ночь самого взрыва — поистине невероятный, шокирующий. Местами приходилось даже снижать градус реализма.

— Какие истории вы решили рассказать?

Многие: истории врачей, которые работали в Припяти той ночью; отдельных рабочих электростанции, которые думали, что на здание напали; безымянных людей, которых послали на крышу, покрытую радиоактивным графитом, и которые за 90 секунд получили дозу облучения равную той, что можно получить за всю жизнь. Мы наблюдаем за пожарными и за женой одного из них — Людмилой Игнатенко, которая проникновенно и убедительно рассказала о том, что это такое — наблюдать смерть мужа. Мы следуем за академиком Валерием Легасовым и за советским чиновником, которого назначили руководить процессом устранения последствий. Еще у нас есть собирательный персонаж Эмили Уотсон, объединивший на экране образы многих ученых, которые рисковали не только своим здоровьем, находясь в непосредственной близости к реактору, но и своей безопасностью, бросая вызов правительству.

— Авария у вас происходит в первой серии, а затем мы наблюдаем ее последствия. А не было ли соблазна создать что‑то вроде фильма‑катастрофы, который бы нагнетал саспенс до момента самого взрыва?

Все знают, что был взрыв. Я не хотел, чтобы вы его ждали. Ужасающая красота Чернобыля в том, что последовало после. Самый большой ужас вызвал не взрыв реактора, а его последствия. А самое главное — именно красота человеческих историй, которые показались мне такими трогательными, пугающими, душераздирающими и в то же время внушающими надежду.

— Как много вам удалось изучить, пытались ли вы объять все?

Я копал там, где мне самому было интересно. Надо было понимать основы науки и медицины. Я обратился в Университет Южной Калифорнии, где профессор ядерной физики объяснил мне, как работает ядерный реактор. Много читал. Было необычайно важно понять всякие конкретные детали, например, если молодого человека отправляют в зону воздействия, что он надевает? Что он знает о радиации? Какое оружие ему дают? Такого рода вещи.

Первой, с кем я поделился идеями, стала Кэролин Штраусс — продюсер, которую я знал благодаря ребятам, работавшим на «Игре престолов». С ней я отправился в HBO, которые просто позволили мне писать. Легче и представить себе нельзя. Если у нас уже был кто‑то на примете, они давали добро. Я писал сценарий, держа в голове актеров Джареда Харриса, Стеллана Скарсгарда и Эмили Уотсон — все они в итоге согласились. Мы смотрели замечательные работы Йохана Ренка, и я подумал, он отлично подойдет в качестве режиссера. Йохан, к счастью, тоже захотел участвовать. Сам сериал такой тяжелый и мучительный, но работа приносила настоящую радость.

— Почему так важно рассказать эту историю сейчас?

Мы живем в такое время, когда люди, кажется, начинают заново верить в разрушающую идею — то, что мы хотим, чтобы оно было правдой, важнее того, что на самом деле является правдой. Как будто правда стала шуткой. Один из самых важных уроков Чернобыля в том, что правде на нас наплевать. Советская система буквально погрязла в культе политической риторики, и вот однажды правда вырвалась наружу. Именно поэтому история сегодня как никогда актуальна. Мы можем продолжать притворяться. Можем рассказывать друг другу сказки. Правде все равно. Она сделает то, что должна. Такой мрачный урок. Думаю, красота этого урока в том, что люди, даже во время катастрофы, могут мобилизоваться и совершать удивительные, благородные поступки.

— Масштаб съемок по‑настоящему грандиозен. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как все происходило?

Мы рассказываем историю, которая произошла в Европе, и вместе с HBO выпуском занималась компания Sky, так что логично, что наша штаб‑квартира располагалась в Великобритании. Однако чтобы воссоздать Советский Союз 80‑х, нам пришлось снимать в Литве. На площадке масштаб и амбициозность всего проекта были поразительными. Стремление к точности деталей стало нашей главной философией. Все, что вы видите на экране, абсолютно точно соответствует времени и месту, вплоть до каждого стежка на костюмах сотен актеров массовки — за этим следила глава нашего костюмерного цеха Одиль Дикс‑Мирье. А наша команда художников под предводительством Люка Халла управляла сносом заброшенных сооружений по добычи щебня — это была часть процесса по превращению съемочного павильона во внутренности чернобыльской станции. Понадобились сотни людей из Лондона, Литвы и Киева, чтобы воплотить в жизнь этот замысел, и я невероятно горжусь результатом, безмерно благодарен за всю работу, что была проделана.

— Влиял ли масштаб проекта на вашу работу?

Я писал «Чернобыль» не особенно задумываясь о бюджете. Возникавшие препятствия были только моими собственными — творческого или драматургического характера. К счастью, наша съемочная группа, возглавляемая Джейн Фезерстоун, Кэролин Штраусс и Сэнной Уоленберг, смогла стать партнером Sky и HBO и получить именно те ресурсы, которые были необходимы, чтобы воздать должное этому знаковому историческому событию. Все понимали, насколько важно все сделать правильно.