Специально для зрителей Амедиатеки собрали три проекта, которые будут интересны не только любителям историй про маньяков, но и всякому человеку, падкому на истории с двойным дном. Будь то убийство девочки в парке, создание религиозного культа или организация массового самоубийства — все сюжеты приходят к неожиданным выводам и катарсическим финалам, а их влияние на массовую культуру даже невозможно оценить.

«Убийство выпускницы: Смерть в Центральном парке»

Роберт Эммет Чемберс‑младший получил прозвища «Убийца школьниц» (Preppy Killer) и «Душитель Центрального парка» (Central Park Strangler) за убийство 18‑летней Дженнифер Левин в Центральном парке Нью‑Йорка 26 августа 1986 года. В ходе расследования 19‑летний преступник несколько раз менял версию случившегося, в итоге заявив, что смерть Левин была случайностью — девушка якобы попыталась совершить над ним сексуальное насилие, а Чемберс не дал ей это сделать, с силой оттолкнув в сторону. 

История душегуба часто фигурировала в поп‑культуре: в 1989 вышла криминальная драма Джона Херцвелда, годом позже серия «Закона и порядка» Kiss the Girls and Make Them Die была основана на трагедии, а Патрик Бейтман из «Американского психопата» в оригинальном романе предлагал создать фонд для помощи «несчастному» Чемберсу. И всё же осталась недосказанность, от которой авторы сериала решили избавиться. Их документальная работа много рассуждает о классовом и других неравенствах — верхний и нижний Манхэттен; иудеи и католики; неприязнь синих воротничков к привилегиям белых воротничков, — и совсем не паразитирует на трагедии семьи Левин — удушение Дженнифер служит лишь жутким прологом к последующим событиям. 

При этом «Убийство выпускницы» — не просто яркая ретроспектива, а история о большом горе. Штерн и Сандберг, ранее снимавшие фильмы о деле Роу против Уэйда и о карьере Джоан Риверз, в последние годы больше озабочены проблемами жертв и их близких, чем романтизацией убийц — девушкам важнее рассказать нам, кем была Левин до ужасной смерти от удушения. Создатели аккуратно рассказывают о том, каким человеком была Дженнифер, как сильно любили ее и восхищались ею родственники и друзья: мать и старшая сестра Левин с волнением вспоминают о причудливой, жизнерадостной, стильной девушке‑подростке, которая обожала мрачный Манхэттен 80‑х. 

Лучшие друзья Левин с заметной печалью в глазах тянутся к своим старым фотоальбомам, как будто они отчаянно хотели рассказать историю девушки все эти годы. «Это было похоже на чувство после 11 сентября, — вспоминает Питер Дэвис, проведший с Дженнифер в летнем доме родителей последние выходные ее жизни. — Это действительно разрушило мое видение мира, жизни и безопасности». Тем не менее, если вы сегодня загуглите имя Левин, то первым делом появится Роберт Чемберс — его история. 

Но сериал и сам не может не вспомнить Чемберса и последовавший за убийством судебный процесс. Авторами выстраивается хронология: вот скорая поимка преступника («Это самое простое дело в мире, — подумал я», — вспоминает ведущий детектив Майк Шихан); вот архивные видеозаписи с места преступления; вот допрос подозреваемого с фальшивой историей; а вот неожиданная реакция публики.

Многих тогда сбила с толку внешность Чемберса: голубые глаза, точеный подбородок, аккуратно уложенные волосы. Во время его первого появления в наручниках перед зданием суда, вспоминает местная телеведущая Розанна Скотто, «все просто застыли на месте». Сейчас сложно представить, но тогда, в 1986 году, на общественное мнение сильно повлияла внешность преступника. Помогал довлеть на людей и адвокат Чемберса, ныне покойный Джек Литман, который поощрял обвинения репортеров в сторону Левин и продвигал историю в духе «сама виновата».

Есть ли мораль у сериала? Или это очередное шоу для развлечения падкой на громкие истории аудитории? К счастью, мораль есть, и она весьма оригинальна: в подобных историях всегда нужно делать акцент на жертвах преступлений, а не на судьбе преступника. Это важный урок для всех создателей и потребителей true crime: если вы только воспроизводите случившийся ужас, то занимаетесь паразитированием и лишь приумножаете эмоциональный ущерб. Однако если вы сопереживаете жертвам и восстанавливаете какую‑никакую справедливость, то, возможно, игра стоит свеч. 

«Миссия зла» 

В 1969 году Тони Аламо и его жена Сьюзан основали в Лос‑Анджелесе «Христианский Фонд Аламо», начав карьеру телевангелистов. Привлечение хиппи и другой недовольной, а иногда просто маргинальной молодежи помогло фонду быстро превратиться в культ. Избегая конфликтов с полицией и властью, соблюдая строгий кодекс молчания среди последователей, Аламо обрели существенное влияние, став миллионерами за счет своих прихожан. 

Четырехсерийный документальный сериал о харизматичных проповедниках за короткий промежуток времени — совокупный хронометраж составляет меньше трех часов — успевает пролить свет на десятилетия существования культа: с 60‑х и до нулевых. Но именно первая декада, когда культ был придуман и укоренен среди «детей цветов» Сан‑Франциско, задает тон рассказанной истории. 

И пока одни молодые люди попадали в лапы к радикальному Мэнсону, другие вступали в секты поспокойнее. Например, присоединялись к  Сьюзан, нереализовавшейся актрисе из Калифорнии. Несмотря на то, что в кино успеха достичь не удалось (хотя это как посмотреть — сериал же всё‑таки сняли), девушка нашла себя в другом деле — убедительно перевирать Библию. Особенно успешно пошло дело, когда Сьюзан встретила Тони Аламо, человека слабо знакомого со Священным Писанием. Сьюзан стала спасением для Тони от неудачной карьеры, его главным вдохновителем и правящей силой новоиспеченного культа, а вдобавок еще и женой. 

Фонд принес супругам миллионы долларов и помог начать карьеру звездных евангелистов. Они выступали на передаче Grand Ole Opry, вели телевизионное шоу, запустили даже успешную линию пиджаков с блестками, которые носили знаменитости. Кроме того, пара обеспечила себя стабильным притоком новых последователей. 

Люди несколько десятков лет подряд продолжали верить всей той лжи, что лилась на них со сцены, на которой стояли супруги Аламо. Они использовали наивность 20‑летних, а те, в свою очередь, с радостью верили в любую услышанную небылицу. С одной стороны, религиозность хоть как‑то противоборствовала повальным зависимостям, но с другой, как говорил Раст Коул в «Настоящем детективе»: «Если благопристойность человека обеспечивает лишь ожидание божественной награды, то такой человек — говна кусок».    

«Министерство зла» — проект не новаторский, но актуальный во все времена. Порой полезно увидеть, как работают подобные гигантские машины изнутри. Секта — это в каком‑то смысле индустрия. Чтобы всё работало как надо, необходимо с точностью до мельчайших деталей наладить процесс. Но если ты знаешь как подобный механизм устроен, то гораздо проще будет опознать его в случае неожиданного обнаружения себя в чем‑то подобном. 

«Джонстаун: Ужас в джунглях»

Документальный сериал рассказывает историю массового самоубийства 1978 года в Джонстауне. В центре сюжета — превращение Джима Джонса из харизматичного проповедника и борца за гражданские права в самовлюбленного демагога, ставшего инициатором трагедии. История основана на бестселлере журналиста‑расследователя Джеффа Гуинна и содержит архивные материалы, в том числе секретные записи ФБР и ЦРУ, неизданные фотографии, личные письма, ранее засекреченные документы, а также новые интервью не только с выжившими, но и с членами семьи самого Джонса. 

Сороковая годовщина трагедии породила целую плеяду ретроспектив. Некоторые из них, несомненно, содержат новый взгляд на произошедшее, однако самый интересный проект из всех — тру‑крайм сериал «Джонстаун: Ужас в джунглях». Интервью здесь максимально откровенны, а кадры, сделанные незадолго до происшествия, вызывают непередаваемую тревогу. Но самое страшное, когда четырехчасовое действо доходит до того самого ужаса в джунглях, о котором говорится в названии — шоу в этот момент можно смело окрестить хоррором. 

Шан Николсон, ранее снявший для канала Investigation Discovery полуторачасовой документальный фильм Sugar Town, воспользовался многосерийным форматом и выбрал методичный подход, благодаря которому действо переносится в Гайану (страна происшествия) только во втором часу, а в эпицентр печально известной трагедии — только в третьем. 

Эта дополнительная передышка необходима для того, чтобы зритель не воспринимал Джонса исключительно как потного маньяка в солнцезащитных очках, побуждающего своих последователей к употреблению запрещенных веществ. Важно, чтобы перед этим всякий смотрящий узнал о виновнике и пострадавших больше — предыстория делает происходящее еще более жутким. 

В интервью‑сегменте Николсон сконцентрировался, что называется, на качестве, а не на количестве — в тру‑крайм сериалах обычно лиц перед камерой куда больше. Здесь представлена лишь небольшая группа выживших из Джонстауна и бывших членов секты, но, за исключением пары случаев, каждый голос важен и дополняет картину случившегося. 

Возможно, основной вывод сериала неочевиден: никто из выживших не испытывает исключительно негативные эмоции по отношению к Джиму Джонсу. На экране даже появляются сыновья преступника — Джим и Стефан, — и хоть ни один из них не хочет открыто защищать своего отца, оба делают акцент на том, что запрещенные вещества сильно исказили восприятие родителя, сделав из него другого человека. 

Частичная гуманизация, конечно, не оправдывает Джонса — сериал не пытается играть роль адвоката дьявола. Это лишь ошибка выжившего и очередное напоминание, что не всегда существует очевидное зло или добро. В сериале «Джонстаун: Ужас в джунглях» можно посмотреть на старую историю под неожиданным углом — этакий триггерный крючок, на который авторы (среди продюсеров значится даже Леонардо ДиКаприо) ловят искушенного зрителя. И быть пойманным не страшно; страшно — не сделать выводы после увиденного и пережитого.