В Амедиатеке вышел фильм «Безумен, но не болен» (Crazy, not insane) — новая картина популярного документалиста Алекса Гибни, посвященная Дороти Льюис, изучавшей психологию серийных убийц.  Алекс Гибни — лауреат «Оскара» за фильм «Такси на темную сторону», автор таких картин, как «Гражданин X», «Стив Джобс: Человек в машине», режиссер одного из эпизодов сериала «Миллиарды». 

Это вовсе не стандартный документальный фильм в жанре true crime, которых в последнее время развелось слишком уж много, и очень однообразных. «Безумен, но не болен» может показаться очередной работой на модную тему, и снят он в классическом стиле — интервью с говорящими головами всех мастей перемежаются  хроникой допросов подозреваемых. Но неслучайно эту картину показали на Венецианском кинофестивале — пусть вне конкурса, но сам факт.

Рассказываем, почему стоит обратить внимание на эту картину, которая в деле демифологизации абсолютного зла и главной городской легенды последнего века — серийных убийц — идет куда дальше, чем многие предшественники.

Окружена, но не сломлена

Алекс Гибни нашел себе изумительную героиню — психиатра по имени Дороти Льюис, которая десятилетиями маниакально исследовала маньяков, вплоть до самых злобных: она интервьюировала Теда Банди, Джоэла Рифкина и так далее. Льюис пытается доказать свою гипотезу о том, что многие убийцы, одержимые насилием, страдают различными тяжелыми заболеваниями, чаще всего — диссоциативным расстройством идентичности, проще говоря, у них обнаруживаются в голове множественные личности.

Точно так же герои финчеровского сериала «Охотники за разумом», морщась и скрывая отвращение, разговаривали с этими проклятыми кровопийцами и обнаруживали в их речах и поведении одинаковые паттерны: за известными исключениями, корни насильственной мании серийных убийц, оказывается, уходят глубоко в детство, где они сами становились жертвами жестоких родителей или окружения. Понятно, что никто здесь не виноват, но никто и не заслужил смерти от рук этого сломленного человека. Эта мания для них — неизлечимое психическое заболевание, за которое они, тем не менее, несут ответственность перед законом, бесконечно к ним суровым (немудрено — на их руках кровь стольких людей), но вовсе не получают надлежащего стационарного лечения.

Льюис, сама по себе очень харизматичная и приятная женщина, настоящий профессионал, бьется за своих подопечных, держась при этом на достаточной дистанции, обеспечиваемой правоохранительной системой. Она — настоящая первооткрывательница, исследовательница темных сторон человеческого подсознания. Ей свойственно небанальное чувство юмора, явно необходимое, чтобы не сойти с ума. Но почему ее вообще так сильно волнует эта тема? Ответа на этот вопрос не сможет дать и сама Дороти. Чем дальше, тем больше ей самой кажется, что она сама маньячка, в чей modus operandi входит исключительно интервьюирование ее же «коллеги» (прямо как Родион Меглин, герой Константина Хабенского в сериале «Метод»), — правда, никаких убийств, только разговоры. Доктор оказывается своим же пациентом.

Мой знакомый маньяк принимает «Маяк»

Если с самым ненавидимым в социуме преступником, которому СМИ отказывают в праве называться человеком («мразь, тварь, чудовище, монстр» — это еще приличные характеристики), поговорить по‑доброму (насколько это возможно — Дороти Льюис очень старается), то можно многое выяснить. Крайне редки случаи, когда склонность к серийному насилию возникает у человека сама собой, когда он занимается этим только ради собственного удовольствия. Чаще всего это последствие жуткого детства, когда на них поднимали руку матери и отцы, в результате чего маньяки много лет спустя пытаются отомстить мучителям, которых видят в других, — ни в чем не повинных жертвах.

Даже если допустить, что Льюис ошибается (что тоже возможно), и не у всех из ее пациентов можно диагностировать диссоциативное расстройство личности, все равно этим печальным убийцам свойственна шизофрения определенного рода. В одной ипостаси они — добропорядочные граждане, часто с семьями и детьми, ходят на работу, общаются с соседями,  в общем, обеспечивают себе алиби. А по ночам, пока никто не видит, они выходят на охоту, перевоплощаясь в ужас, летящий на крыльях неизбывных комплексов, и убивают, душат, насилуют, похищают девушек, держат их взаперти и так далее.

Проще говоря, в фильме «Безумен, но не болен» доходчиво объясняют, что граница между нами, предположительно нормальными людьми, и ими, гадами и нелюдями,  очень зыбкая. Известен случай, как за Теда Банди, над случаем которого также работала Льюис, вступали неизвестные девушки, которые писали письма в его защиту, утверждая, что такой милый мужчина уж точно не может быть убийцей. Жаль, что они ошибались.

Льюис по долгу службы выступает адвокатом дьявола, предлагая альтернативу: вместо смертной казни, которую судьи охотно вписывают в приговоры, хочет лечить несчастных сломленных людей, которые, так уж вышло, поубивали кучу народу. Таким образом Льюис защищает право человека на жизнь, на справедливость, на медицину. Понятно, что выглядит ее рвение весьма двусмысленно, и по сюжету фильма находится немало ее оппонентов, в том числе коллег, судебных психиатров, которые утверждают, что Дороти все выдумывает. И во время просмотра фильма тяжело избавиться от ощущения неправдоподобности выводов главной героини. Трудно поверить в то, что у всех без исключения маньяков одно и то же заболевание, которое к тому же можно вылечить. Неопределенность авторских выводов — редкая и очень лестная характеристика для документального кино.

Да, мы — маньяки, маньяки нового типа

Человеческому разуму вообще свойственно искажать действительность, ему пристало ошибаться, обеспечивая его носителю много проблем. Как еще один homo sapiens может поднять руку на другого, если не вследствие тяжелого расстройства? Убивать вообще тяжело, этот феномен долго изучали на своей шкуре военные, которые потом до конца жизни страдают ПТСР. Тяга к насилию не заложена в человеке. Так почему же люди убивают? Или, наоборот, почему нормальные люди не стремятся с ходу придушить своих обидчиков?

Собственно, поэтому нас так и волнуют фильмы об убийцах: кроме того подспудного страха перед неизвестностью, в которой может поджидать кто или что угодно, мы вглядываемся таким образом в свою собственную бездну. 

Да, Гибни блистательно воспроизводит это щекочуще‑пугающее ощущение, знакомое каждому, кто читал криповые статьи криминальной хроники или смотрел кровавые документалки, которые обычно ставят в расписании телеканалов за полночь, чтобы дети на них случайно не напоролись. Но вообще «Безумен, но не болен» идет куда дальше.

Во‑первых, фильм обнаруживает за ненавидимыми фигурами из заголовков федеральных новостей людей — трагически поврежденных разумом (опять же, ни в коем случае не оправдывая их и то, что они наделали). Во‑вторых, заставляет зрителя все время сомневаться и в правомочности медицинских выводов Льюис, и в ее объективности, даже в ее вменяемости, а затем — во вменяемости собственной. Мы все маньяки: кто‑то более тихий, кто‑то буйный, а кто‑то по‑настоящему опасный. Вывод страшный, но необходимый.