Режиссер из Дании Сюзанна Бир известна такими фильмами, как «Птичий короб» с Сандрой Буллок, «Серена» с Брэдли Купером и Дженнифер Лоуренс, «После свадьбы» с Мадсом Миккельсеном, а также сериалами «Ночной администратор» с Томом Хиддлстоном, «Первая леди» с Виолой Дэвис и Мишель Пфайффер и «Отыграть назад» с Николь Кидман и Хью Грантом. Она стала первой женщиной‑режиссером, чьи фильмы завоевали такие престижные кинонаграды, как «Оскар», «Золотой глобус», «Эмми» и награду Европейской киноакадемии. 

Проекты Сюзанны Бир всегда пристально изучают взрывные эмоции и сложные семейные отношения, даже если их действие происходит в масштабном контексте. Это неповторимое сочетание и есть ее уникальная режиссерская формула, которая позволила ей стать одним из ведущих датских кинематографистов и одной из самых известных женщин в мировом кино. Мы поговорили с режиссером о том, каким был ее творческий путь, что она не любит в своей работе и чем она займется, если решит уйти из кино.

О том, что привело в кино

Наверное, мой ответ прозвучит очень скучно или, как минимум, без сюрпризов, но я закончила киношколу, а до этого я занималась архитектурой. Я провела всё свое детство и частично юность в поисках чего‑то творческого, но не понимала, что именно я ищу. Тогда я подумала, что это архитектура, ведь она позволяет использовать искусство в практических целях. Но в итоге архитектура оказалась не для меня, хотя она научила меня мыслить структурно, и это мне очень помогло в дальнейшем. И именно благодаря занятиям архитектурой я заинтересовалась тем, как создаются декорации для фильмов. 

Сначала я начала читать всё, что могла найти о декорациях, а потом начала читать сценарии. Я даже подала документы в киношколу на факультет, который готовит художников‑постановщиков. И когда я пришла туда на собеседование, мне сказали, что я могла бы стать режиссером, и предложили подумать. Спустя две недели в этой киношколе вновь была открыта подача документов, я поступила туда и больше никогда не оглядывалась в прошлое.

О том, как именно архитектура повлияла на стиль работы

Мне кажется, главное, что мне дала архитектура, это умение понимать общий план, главный замысел, ведь это основа архитектуры и дизайна. В архитектуре план – это сочетание множества практических и эстетических решений. И именно понимание этого помогло мне научиться видеть общую картину, и это бесценный навык. И если бы меня попросили дать один‑единственный совет тем, кто только начинает свой путь в режиссуре, я бы посоветовала тренировать в себе умение видеть общий план. Если этому научиться, с деталями разобраться будет значительно проще. 

Например, когда я снимаю художественный фильм, я многое выстраиваю еще на этапе работы со сценарием. Я придумываю или меняю сцены, когда снимаю, что‑то могу удалить, но в деталях знаю весь материал до того, как приступить к работе. Или, к примеру, я всегда знаю свой съемочный график. Я не работаю по сценарию, у меня всё в голове. И поскольку я хорошо знаю материал, мне легко внести какие‑то изменения, не меняя историю в целом. 

О режиссерском дебюте – фильме «Фрейд покидает дом» (1991)

Буду честной, я тогда только закончила киношколу и практически сразу родила ребенка. А этот проект предложили театральному режиссеру, который никак не мог придумать, как его снять, и он прислал мне сценарий. Надо сказать, что в тот момент я бы согласилась снимать даже телефонный справочник (смеется). Для меня это был личный проект, он о еврейской семье, и, конечно, я сразу же согласилась. 

Должна признаться, что я получила огромное удовольствие тогда, и съемочный процесс казался мне на удивление простым. Но когда фильм вышел в прокат, это стало для меня жестоким уроком, вернувшим меня к реальности. «Фрейд покидает дом» был достаточно успешным в прокате, у него была большая аудитория. Но когда я сняла второй фильм, я была буквально раздавлена. Реакция на него была негативной, и никому не хотелось идти на этот фильм в кино. 

Помню, как на тестовых просмотрах люди не понимали, о чем был мой второй фильм. И это было для меня тревожным звонком, я начала понимать, что рассказывать истории с помощью кино не так уж и просто. Этот процесс предполагает погружение в историю и уважение к ней.

О том, как относится к ошибкам и неудачам

Мы все учимся на ошибках, это достаточно универсально. Но нам также хочется быть счастливыми и веселиться, что мне кажется очень важным. Не то, чтобы я советовала почаще ошибаться, но мне кажется, если вы способны оправиться от сделанной ошибки, вы определенно способны простить себя за эту ошибку и извлечь из нее урок. Мне кажется, ошибки нас формируют в положительном смысле.

Плохие отзывы о моем втором фильме оказались достаточно унизительными, но именно тогда я поняла, что нельзя ничего пропускать в свое сердце — ни плохое, ни хорошее. Мне вообще кажется, что позитивные отзывы еще опаснее, чем плохие. Награды и успех опасны для людей, и не только для характера, но и для нашего творческого потенциала. Когда люди достигают определенного успеха, у них появляется искушение повторять себя, чтобы сохранить ту власть, которой им удалось достичь. Мы думаем, ведь то, что я сделал, хорошо, значит, надо сделать точно также еще раз. И затем мы становимся скучными и теряем отвагу. Поэтому очень важно постоянно стараться делать что‑то новое, чего не пробовал раньше. И затем уметь простить себя, если что‑то не удалось. 

Мне вообще кажется, что есть почетные провалы, а есть постыдные. Например, если вы думали о чем‑то, но оказались неправы, ваше художественное чутье вас подвело, то это почетный провал. А к постыдным провалам относятся те, которые случаются с нами, когда мы становимся слишком высокомерными.

Чтобы вырасти в творческом плане или определиться, как художник или кинематографист, необходимо набить определенное количество шишек по дороге. Не думаю, что неудачи – это что‑то здоровое, но самореализация требует определенного сопротивления обстоятельствам.

О балансе между карьерой и семьей

Когда я снимала свой первый фильм, в 1991 году, это был очень напряженный период в моей жизни. Я постоянно моталась между домом в Копенгагене, где меня ждал годовалый малыш, и Стокгольмом, где проходили съемки фильма. Каждый раз, когда я вижу девушек‑режиссеров, я непременно вспоминаю то постоянное чувство вины перед сыном, когда находилась на площадке, или перед съемочной группой, когда была дома. 

Думаю, что мы всегда ощущаем, что в нашей жизни есть элемент, которому мы уделяем недостаточно внимания. Но я в какой‑то момент смирилась с этой мыслью и осознала, что есть время для карьеры, и есть время для семьи. Всегда есть возможность быть серьезным и реализованным в профессии кино и телережиссером и в то же время любящей и заботливой матерью. Я вполне счастлива, потому что это понимание, как жить, требует большого труда. У меня никогда не было как такого карьерного плана, я хотела снимать фильмы и рассказывать истории, которые мне интересны.

О своем режиссерском стиле 

Я достаточно практичный человек, и благодаря этому я почти всегда могу свои идеи облачить в слова. Но на фундаментальном уровне я почти всегда действую интуитивно, даже инстинктивно. 

К слову, я никогда не делаю раскадровки. И если такие раскадровки и появляются у меня на проекте по той или иной независящей от меня причине, я стараюсь держаться от них как можно дальше. Мне кажется, каскадерские трюки — единственное, для чего они могут быть необходимы. Для этого в съемочной группе есть отдельный специалист, который контролирует весь процесс, чтобы никто не пострадал. Но для того, чтобы снимать драматические сцены, раскадровки мне не нужны. Для этого существуют репетиции с актерами, на которых иногда присутствует мой оператор, который, кстати, может предложить что‑то сделать иначе, чем мы предполагали. 

Часто люди, которые пишут о моих работах, особенно в Дании, склонны искать мелодраму во всех моих фильмах. Должна сказать вам, что я всегда предельно честна в том, что делаю. И даже если драматургия фильма предполагает мелодраматическую причинно‑следственную связь, каждую отдельную сцену я стараюсь снимать аутентично. Я и сама относительно искренний человек, наверное, поэтому и в фильмах моих это отражается. 

Например, в фильме «После свадьбы» есть сцена, в которой отец встречает свою дочь, с которой он давно не общается, и они обсуждают, что бы она хотела выпить. И мы видим стаканы на экране, и эта сцена становится интересной, когда открывают бутылку с минеральной водой. Это очень правдоподобно. И такие моменты на экране интересно наблюдать. Нам кажется, что большие эмоции в кино выражаются в мелодраматических сценах, а на самом деле нерв фильма, его драма — в таких деталях. 

Главное — верить своим инстинктам и быть максимально открытым тому, что предлагает конкретный момент, что в данную минуту является максимально правдивым. Например, вы можете заказать кофе, вы держите стакан, но еще не пьете его, так как кофе горячий и стаканчик приятно греет вам ладонь, но на самом деле вы не пьете его, потому что просто не настроены это сделать. Эта двойственность нашего поведения всегда очень правдоподобна.

О работе с актерами

Мне всегда очень нравилось работать с актерами. Мне кажется, я всегда интуитивно понимала, как работают актеры и что они чувствуют. И к тому же я всегда люблю героев своих фильмов, это происходит со мной каждый раз, когда я принимаюсь за работу над тем или иным проектом.

Это меня даже немного раздражает. Если я вижу, как актер выходит на площадку в своей одежде, а не в костюме своего героя, мне кажется, что он меня в какой‑то степени предает (смеется). Но, к примеру, Мадса Миккельсена и Сидсе Бабетт Кнудсен, которые сыграли в моем фильме «После свадьбы» в 2006 году, эта моя особенность нисколько не смущала.

Мне всегда казалось, что если с актерами репетировать слишком долго, это всё убивает, процесс становится более механическим, если можно так сказать. Но безусловно актеры должны знать материал предельно хорошо, чтобы чувствовать себя в нем свободно. 

Я стараюсь репетировать с актерами их материал в день съемок. Я обычно выезжаю на съемочную площадку к 5:30, для этого я просыпаюсь в районе 3:30. Приехав на площадку, я просматриваю сцены, которые мы планируем снимать в этот день, на это у меня уходит чуть больше часа. Я стараюсь подготовиться к вопросам, которые могут появиться у актеров на съемочной площадке, какие проблемы могут в теории появиться и как их можно решить. В общем, я стараюсь подготовиться к грядущему дню работы по максимуму.

И когда на площадке появляются актеры, мы с ними репетируем. Не хочу сказать, что в этот момент мой заранее продуманный план летит в сторону, но очень часто после таких репетиций мне приходится вносить определенные коррективы. Мне кажется, что органическая природа съемочного процесса предполагает, что ты ловишь момент, но сделать это легче, когда ты предельно подготовлен.

Я не самый великий импровизатор, потому что, признаюсь, я уверена, что большинство импровизаций имеют тенденцию в итоге оказываться скучными. Импровизация неизбежно предполагает, что в какой‑то момент актеры начинают спорить, потому что они хотят наполнить сцену энергией, которая у них начинает заканчиваться. Поэтому я не очень люблю импровизацию, но мне очень нравится, когда текст сценария превращается в предельно реалистичную сцену. К тому же некоторые актеры блестяще справляются с импровизацией, а другие – также блестяще используют текст сценария. И я не хочу лишать их этого творческого инструмента.

Мне повезло работать с потрясающими актерами. Забавно, что они все такие разные, но каждый из них обладает невероятным желанием погрузиться в своего героя, прожить его жизнь на съемках. Им также свойственная некоторая творческая неуверенность, которая дает им энергию для творческого поиска. И каждый из них делает это совершенно по‑разному. 

Я очень люблю пространство, которое возникает между актерами на площадке и создает особый уровень взаимного доверия. Например, Николь Кидман и Хью Грант на съемках сериала «Отыграть назад» всё время импровизировали, и каждый следующий дубль фантастически отличался от предыдущего. Они могли поменять свои реплики, изобрести что‑то новое, и оба делали это постоянно. У них это происходит совершенно естественно. 

О том, отличаются ли съемки в Дании от работы в Голливуде  

Фильм «То, что мы потеряли» с Холли Берри, Бенисио Дель Торо и Дэвидом Духовны в 2007 году был моим первым англоязычным проектом. В культурологическом плане он очень сильно отличался от всего, что я делала до этого. Работа с актерами была такой же, как в Дании, но весь остальной съемочный процесс был абсолютно голливудским, и я открыла для себя много нового. И сам фильм в итоге получился совсем другим по сравнению с моими предыдущими проектами. До этого я не очень хорошо представляла себе, как осуществляется выпуск фильма в прокат и как связаны съемочный и прокатный процессы, не знала, что фильм нужно смонтировать и представить студии. Это был очень полезный опыт. К тому же бюджет у этого фильма был значительно выше того, к чему я привыкла.

В Европе киноиндустрия финансируется фондами, которые поддерживают искусство, поэтому мы почти не испытываем прессинга в связи с коммерческим потенциалом проектов. Любому европейскому режиссеру требуется снять несколько фильмов или сериалов, чтобы полностью понять, как функционирует система кинопроизводства в Голливуде.

О двойных сюжетах и хронологиях в фильмах

Мне кажется, у кинематографистов есть великолепная возможность наполнить одну сюжетную линию некой подсознательной историей. Вы начинаете с одной сюжетной линии, переходите на другую, и они словно подпитывают друг друга. И они необязательно должны быть частью друг друга, даже в этом случае каждая из них черпает информацию в другой. Меня это невероятно очаровывает.

В киноиндустрии опыт, к сожалению, не делает нашу работу проще, несмотря на то, что вы хорошо знаете свое дело. Она становится просто приятнее. В начале своей карьеры я просыпалась каждое утро в панике от одной только мысли, что я не смогу закончить сцену в срок! Сегодня я уже не беспокоюсь, я просыпаюсь по утрам, зная о проблемах, которые мне предстоит решить, и этот подход куда приятнее.

О том, что есть привлекательного в сериалах 

За последние десять лет всё очень изменилось. И снимать сериалы стало, если не более захватывающе, чем большое кино, то точно, как минимум, также интересно, как и работать на лучших кинопроектах. И мне было любопытно попробовать себя в этом формате. После работы над сериалом «Ночной администратор» я влюбилась в многосерийный формат. Было замечательно знать, что у меня есть шесть часов, чтобы рассказать историю, а не два, как в кино. А когда у тебя есть десять часов, это же еще увлекательнее!

А на проекте «Первая леди» мы сняли три длинных фильма, каждый продолжительностью почти в три часа. И у нас не было сценария, по которому нужно было эти три фильма переплести между собой, чтобы получить десять эпизодов сериала. В итоге я нарезала эти три фильма и, по‑прежнему, без сценария объединила их в одно сериальное полотно. В данном случае получилась даже не двойная хронология, а тройная. Эти три фильма – три совершенно не связанных между собой истории. Одна из них о Мишель Обаме, вторая – об Элеоноре Рузвельт и третья – о Бетти Форд. И мы за время сериала проживаем вместе с ними больше 120 лет. А съемочных дней за этими часами – 140. И я старалась объединить их тематически, это была интересная задача. 

Безусловно, главная сложность работы над многосерийным форматом по сравнению со съемками двухчасового фильма, заключается в том, что она превращается в многочасовой марафон на протяжении долгих 90 съемочных дней, как это было на сериале «Отыграть назад», к примеру. Это действительно тяжелый труд. Но если смотреть на это с позитивной точки зрения, это очень стимулирует меня как режиссера. Невероятно интересно иметь перед собой огромный ландшафт, заполненный полноценными глубокими персонажами. 

А возможность экспериментировать с сюжетными линиями, менять их направление, не теряя общей картины, это вообще словами не описать. Когда такие съемки завершаются, всё, чего ты хочешь, это упасть на диван и ни с кем не разговаривать, как минимум, месяц. Но на самом деле это большое удовольствие! Сравнивать сериал и фильм равносильно сравнению романа с коротким рассказом. У короткого рассказа, как и у фильма есть отличный завершенный сюжет, а у романа и сериала соответственно – глубина проработки героев и множество мельчайших событий, которые переплетены в сюжетном полотне.

О фильме «Птичий короб» (2018)

Мне было очень интересно, потому что это частично фильм ужасов и в то же время – это история одной матери. Мне кажется, и Сандра Буллок согласилась на этот проект по той же причине. У фильма была фундаментальная эмоциональная основа. Думаю, в этом причина его зрительского успеха. Зрители были одновременно жутко напуганы происходящим на экране и в то же время эмоционально вовлечены.

Мы изначально немного переживали, будет ли это интересно зрителям, несмотря на то, что тестовые просмотры показали отличный результат. И когда фильм вышел на Netflix, количество просмотров просто зашкаливало. Помню, как Сандра прислала мне СМС с текстом: «Это просто нереально».

Ведь, по сути, это история о женщине, которая никак не может смириться с мыслью о том, что вот‑вот станет матерью. И вот у нее уже двое детей, и она оказывается великолепной мамой, даже если она не вписывается в традиционные представления о том, какой должна быть мать. И мне это очень понравилось, было любопытно пойти вразрез с гендерной политикой Голливуда (смеется).

О сериале «Отыграть назад» (2020)

Кстати, на этот проект меня пригласила Николь Кидман, и как продюсеру ей очень сложно отказать (улыбается). Безусловно, мне очень давно хотелось с ней поработать вместе, а здесь она должна была играть главную роль в шестичасовом проекте, от такой перспективы у меня просто не было шансов отказаться.

Меня поразило, как Николь переключалась на площадке: по идее, когда ты играешь героиню, которая является центром всей истории на протяжении всех шести часов, не сложно забыть о своих функциях продюсера, чтобы не выйти из роли. Но Николь могла провести весь день, не выходя из образа своей героини Грейс, но как только съемочный день заканчивался, она тут же становилась полноценным сопродюсером проекта. Это невероятный талант, на мой взгляд.

Мне очень понравилась самая первая версия сценария. Вы знаете, мне сразу показалось, что этот сценарий психологической драмы нужно снимать, как триллер. И в наш первый же разговор с Дэвидом Э. Келли, который адаптировал роман Джин Ханфф Корелиц для экранизации, я сказала ему, что этот проект сработает либо как драма, либо как триллер. Это история о том, кому мы можем доверять, о том, можем ли мы доверять самим себе, и это кажется мне очень интересным. Добровольная слепота – моя любимая тема, я затрагивала ее и в более ранних проектах. 

О том, каково это быть обладательницей «Золотого глобуса», «Эмми», «Оскара» и награды Европейской киноакадемии

Статуэтки «Золотого глобуса» и «Оскара» всегда стоят на книжной полке в моем доме в Копенгагене, когда я работаю. И я безумно счастлива, что смогла завоевать эти награды. Статуэтка «Эмми» просто огромная, и она не помещается на полке, поэтому стоит на шкафу (смеется). Признаюсь, я совершенно не ожидала, что получу «Золотой глобус»! И у меня с этим связана очень смешная история. 

Я тогда сидела за столом, наслаждаясь прекрасным вечером на церемонии, к тому же там было так здорово и уютно, и я смогла снять свои дико неудобные туфли на высоких каблуках. На них не только было сложно передвигаться, их даже застегнуть было очень проблемно, а я совершенно не подумав, их сняла. И тут объявляют мое имя, я в панике пытаюсь кое‑как застегнуть эти туфли, бегу в них на сцену, и они ломаются по дороге (смеется). Я до сих пор храню эти туфли как приятный сувенир.

Удивительно, что я могу находиться на площадке со звездами мировой величины и тысячей сотрудников съемочной группы и не нервничать, но на церемониях я всегда испытываю дикий стресс. Есть люди, которым так легко и удобно в их прекрасных смокингах и на высоких каблуках, а для меня вечернее платье – это самый неорганичный наряд из всех возможных (смеется). Я просто знаю, что я обязательно в нем упаду. 

О планах на будущее

Я по‑прежнему хочу рассказывать истории, которые мне интересны. И я хочу и дальше жить этой насыщенной жизнью. Но даже больше, чем в начале карьеры, мне хочется иметь возможность продолжать рассказывать истории, которые меня волнуют, которые кажутся мне актуальными.

Я не хочу расслабляться! И если я когда‑нибудь всё‑таки стану расслабленным режиссером, я открою свою кондитерскую, о которой я так давно мечтаю (смеется).