Закончился сериал «Новый Папа», продолжение «Молодого Папы», где в этот раз солировали британец Джуд Лоу и американец Джон Малкович. В то же время в кадре появлялось и немало итальянских актеров, которые также всем запомнились. В их числе — удивительные Сильвио Орландо и Маурицио Ломбарди. Они сыграли второстепенные, но очень важные (а в некоторых сериях — почти что ключевые) роли двух католических кардиналов, Войелло, настоящего властителя церковной империи за спинами любых Пап Римских, и загадочного Ассенте, чье влияние на сюжет в «Новом папе» сильно возросло.

Орландо 62 года (он уже признанный итальянский артист, дважды лауреат главной национальной кинопремии «Давид Ди Донателло»), Ломбарди — 46, «Папа» — главный пункт в их фильмографиях. Мы встретились с ними в Венеции на премьере «Нового Папы» и задали несколько вопросов об их героях, религии, Паоло Соррентино и знакомстве с настоящими ватиканскими кардиналами.

Расскажите, как, по‑вашему, изменились ваши герои во втором сезоне??

Ломбарди: Вообще давайте начнем с того, что я сильно удивился, когда моего героя, кардинала Ассенте, решили вернуть во втором сезоне. В «Молодом Папе» было немало намеков на то, что этот персонаж был необходим лишь для служения и поклонения новому святому Папе Римскому Ленни Беллардо. Теперь же многое изменилось: когда мой кардинал появился и в «Новом папе», он перестал быть «assente» — по‑итальянски его фамилия означает «отсутствующий» — его стало больше по сюжету, еще он к тому же оказался отчетливым злодеем.

Орландо: Во втором сезоне мой персонаж просто расцвел, как цветок, я очень этим горжусь, потому что на самом деле это моя победа, я отвоевал это, словно находился все это время на поле боя. Я имею в виду, что мы наконец‑то пришли с Паоло ко взаимопониманию по поводу того, что мы хотим от этого героя. Выяснилось, что мы согласны в этом вопросе. Это было очень важно для меня, потому что, например, если заговорить с Паоло о комедийных элементах, выяснится, что он под комедией подразумевает совсем не то, что подразумеваешь ты сам. Во втором сезоне Паоло оказал мне знак доверия, дав мне показать Войелло так, как я хотел. Мой кардинал развивается, играет фундаментальную роль в том, как живет церковь, он оказывается несменяемым при любом из Пап. Потому что он умеет отражать любые угрозы.

МОГЛИ БЫ СРАВНИТЬ СВОЕГО ГЕРОЯ, КАРДИНАЛА ВОЙЕЛЛО, С КАКИМИ‑НИБУДЬ ЕВРОПЕЙСКИМИ ПОЛИТИКАМИ? МНЕ ОН ЧЕМ‑ТО НАПОМИНАЕТ ТОГО ЖЕ СИЛЬВИО БЕРЛУСКОНИ, КОТОРОГО СОРРЕНТИНО ПОКАЗАЛ В СВОЕМ ПОКА ЧТО ПОСЛЕДНЕМ ПОЛНОМЕТРАЖНОМ ФИЛЬМЕ «ЛОРО».

ОРЛАНДО: Вообще, всякие Берлускони проходят, а кардинал Войелло остается, он политик совсем другого уровня. У него нет нужды нравиться всем подряд любой ценой, он в целом существует сам по себе.

Да, конечно, он знает, что сейчас настали времена быстрого развития, и церковь якобы должна так же быстро видоизменяться, расти, двигаться, но он против. Он за то, чтобы церковь вовсе никуда не двигалась, а стояла дальше на месте, ведь именно поэтому она выживает уже так долго.

ЧТО САМОЕ УДИВИТЕЛЬНОЕ ДЛЯ ВАС БЫЛО В РАБОТЕ С СОРРЕНТИНО? ГОВОРЯТ, ОН СНИМАЕТ СОВСЕМ НЕ ТАК, КАК ВСЕ ПРОЧИЕ РЕЖИССЕРЫ СЕГОДНЯ.

ЛОМБАРДИ: Насколько я знаю, и для меня, и для всех остальных актеров появление в итальянском кино Паоло оказалось сюрпризом, а он сам — большим открытием. Потому что ему удалось восстановить ту связь, которая давно была разорвана, еще в поздних 60‑х, когда великие мастера, маэстро кинематографа, такие режиссеры, как Петри, Феллини, Этторе Скола, исчезли, перестали снимать. Конечно, после этого тоже появлялись хорошие режиссеры, которые были готовы сокращать реплики, преуменьшать характеры персонажей. Но Соррентино возродил ту кинематографическую традицию. Он снова начал писать длинные реплики, как те, что он придумал для героя Сильвио, придумывать грандиозных персонажей.

ОРЛАНДО: Наверное, мы немного из разных поколений. Для людей моего возраста появление Паоло, конечно, тоже было шоком. Он смог совместить в кино эстетику, воображение и содержание, которые у него в фильмах всегда сонаправлены: при помощи эстетики он доносит некий подтекст, политический ли, общесоциальный, гуманистический.

Поэтому, когда я снимаюсь у Паоло, у меня всегда есть ощущение, что после того, как произнесу реплику, что‑то словно произойдет, изменится в мире. К тому же Соррентино никогда не остановится лишь на одной моей реплике: он, словно химик, соединяет в своем кино самые разные реагенты, которые взаимодействуют друг с другом.

Люди часто сравнивают кинематограф Паоло с тем, что делал Феллини, выстраивают параллели между их фильмами. Для моего поколения это было табу — прикасаться к священному Феллини. Паоло словно сказал — да мне все равно, я возьму то, что он придумал, и буду использовать. И я бы сказал, что он добился своего: всем сегодня нравится Соррентино, его фильмы, так что он, очевидно, все делает правильно.

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ЗАКОНЧИТСЯ ЛИ НА ВТОРОМ СЕЗОНЕ СЕРИАЛ, СЮЖЕТ И ИСТОРИИ ВАШИХ ПЕРСОНАЖЕЙ?

ОРЛАНДО И ЛОМБАРДИ: В первом сезоне были намеки на продолжение, да и в контракте изначальное было прописано возможное участие во втором сезоне. Если честно, мы точно не знаем, все зависит от Паоло Соррентино, без него никакого сериала не будет, это невозможно даже представить. Посмотрим, что Паоло будет делать в 2020 году, куда он собирается двигаться, с чем собирается покончить в своем творчестве, а что продолжить.

У ВАС ЕСТЬ КОНТРАКТ НА ТРЕТИЙ СЕЗОН?

ОРЛАНДО: Нет‑нет, в моем контракте были прописаны «Молодой Папа» и «Новый Папа».

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, НУЖНО ЛИ БЫТЬ КАТОЛИКОМ, ЧТОБЫ ДО КОНЦА ПРОЧУВСТВОВАТЬ «МОЛОДОГО ПАПУ», КАК ПЕРВЫЙ, ТАК И ВТОРОЙ СЕЗОН? ЧТО НАСЧЕТ ПРОТЕСТАНТОВ, ПРАВОСЛАВНЫХ И ОСТАЛЬНЫХ?

ОРЛАНДО: Для меня, как для католика, трудно сказать, как на сериал отреагирует, к примеру, буддист. Я могу говорить только за себя.

Мы затронули много универсальных тем, мы снимали кино о хрупкости человека, о его боли, мы красиво и точно это показали. Я не знаю точно, но могу надеяться, что сериал тронет людей разных религий.

Например, мы же видели миллион американских фильмов. Об Америке мы не обязаны ничего знать, но все же мы все там поняли. Возможно, произойдет и обратное, и в США поймут наш итальянский сериал. Это вопрос культурных различий: мы всегда словно живем на разных планетах. Например, мы, итальянцы, не относимся к англосаксонской культуре. Кстати, поэтому итальянская культура менее актуальна и более вневременна, мы словно из прошлого. Мы до сих пор говорим о Медичи, о Средних Веках, об эпохе Возрождения. Но когда мы снимаем о современности, нам все равно есть что сказать.

А ГДЕ СНИМАЛСЯ СЕРИАЛ? Я СЛЫШАЛ, ИСПОЛЬЗОВАЛАСЬ СТУДИЯ «ЧИНЕЧИТТА».

ОРЛАНДО И ЛОМБАРДИ: Да, большую часть сцен, особенно грандиозных, мы снимали на легендарной римской студии «Чинечитта». Собор святого Петра мы реконструировали и перестраивали в пятом павильоне «Чинечитты», в том самом, где снимал в свое время Феллини.

А те сцены, где действие происходит в Англии, сняты в Уоберн‑Эбби, Уобернском аббатстве, одном из так называемых «домов‑сокровищниц», который находится в красивой сельской местности. Ранее поместье никогда не использовалось для съемок кино, оно принадлежит герцогам Бедфорд из семейства Расселов, то есть они — пятый самый влиятельный род Соединенного Королевства. Мы увидели там удивительные вещи: на стенах висели картины, все в подлинниках — ван Дейк, Каналетто, кажется, даже Веласкес есть.

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ПРАВДА ЛИ ВОЙЕЛЛО В ДУШЕ НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ЛЕННИ БЕЛЛАРДО, ГЕРОЙ ДЖУДА ЛОУ, ВЫЙДЕТ ИЗ КОМЫ? ИЛИ, НАОБОРОТ, НАДЕЯЛСЯ, ЧТО НЕ ВЫЙДЕТ?

ОРЛАНДО: На самом деле я думаю, что в финале первого сезона он, как и остальные, был обольщен Ленни, его индивидуальностью. Уж не знаю, любил он его или нет. В чем я точно уверен, так это в том, что Войелло не хотел этой комы и напряженной ситуации, в которой оказалась церковь без патриарха. Там, где должна была присутствовать власть, оказался просто вакуум, это худшая и самая опасная ситуация, потому что произойти могло что угодно.

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ПОХОЖИ ЛИ ВАШИ ГЕРОИ НА РЕАЛЬНЫХ КАТОЛИЧЕСКИХ КАРДИНАЛОВ, РАЗГОВАРИВАЛИ ЛИ ВЫ С ЭТИМИ ЛЮДЬМИ КОГДА‑ЛИБО?

ОРЛАНДО: Должен поделиться с вами: я жил в здании, которое принадлежит католической церкви, и одним из моих соседей был очень важный кардинал. Кстати, он большой поклонник сериала. Так вот, может, он был каким‑то нетипичным кардиналом, но, скажу я вам, частенько реальность оказывается куда скучнее, чем ее реконструкция.