Рассказываем, почему «Чернобыль» — важное киновысказывание, которое стоит посмотреть каждому. 

Сериал просто очень страшный

Это не тот ужас, который обычно ждешь от хорошего хоррора, «Чернобыль» делает больно по‑другому. Кроме того, что чудовищно и очень по‑настоящему показаны последствия острой лучевой болезни — у людей буквально растворяется кожа на лицах — шоураннеры‑иезуиты монтируют эти эпизоды параллельно со сценами того, как в мирной Припяти дети гоняют по двору мяч. Это страх повседневный, которому человечество обучено по мотивам всех катаклизмов XX века: страх того, что завтра грянет, причем не так, что все сгорим в момент, а так, что даже незаметно будет, что именно грянуло. Страх перед неизвестностью, необъяснимостью, неотвратимостью — вот что добивает, этот нервоз у всего человечества поселился еще с холодной войны и нещадно (и очень талантливо) эксплуатируется авторами «Чернобыля».

Трактовка причин аварии на ЧАЭС вызывает вопросы и обсуждения

Показанное в «Чернобыле» — оригинальное исследование, частично художественно окрашенное, некоторые детали преувеличены (это все‑таки игровое кино). Сериал основан на показаниях Валерия Легасова, одного из героических ликвидаторов аварии, который, как утверждается, записав какие‑то свои свидетельства на диктофон, покормил кота и повесился (во всяком случае, так показано в первой же сцене первой же серии). Потом будто бы часть записей потерли. Впрочем, это не так уж важно, куда важнее, что грандиозные радиационные заражения покрыли гигантскую площадь почти в центре Европы, и последствия этого ощущаются до сих пор. Почему саркофаг над четвертым реактором не начали возводить сразу же — вопрос по‑прежнему открытый. «Чернобыль» пусть и предлагает ответ, называя виновных, но главное в нем не это.

«Чернобыль», несмотря на то, что снят не в России, до боли напоминает родину

Сериал снимали американский канал HBO и их британские коллеги Sky. В качестве локации были выбраны не такие очевидные страны бывшей СССР, как Россия, Украина или Беларусь, а Литва (и многое снималось в павильонах), чуть больше Европа, однако и там, как выяснилось, немало типичных интерьеров. Удивительно, как, находясь вне исторического контекста, не под гнетом (пост‑)советской ментальности, иностранцам удалось произвести на свет что‑то такое неприятно знакомое — от городских пейзажей до разных предметов. Удивительно, что такой сериал не смог снять какой‑нибудь Первый канал. Но пока такое кино для нас снимают только за границей.

Сериал «Чернобыль» — это как будто Советский Союз заселили британцами

Главное последствие того, что сериал не российский, — множество англоязычных актеров на основных ролях, которые играют русских, часто произносят реплики с идеальным прононсом, как у дикторов на дисках, прилагающихся к учебникам английского языка. Повсеместно употребляется слово comrades (товарищи), которое, как казалось, еще во времена «Красной жары» давно кануло в лету. Все это легко может показаться клюквенным и даже насмешить. Впрочем, это не так важно, потому что комическое впечатление быстро проходит, и ты следишь больше за сюжетом, чем за языковыми деталями.

Главный враг в «Чернобыле» — не радиация, а самодурство начальства

Сериал не только подробная реконструкция того, что происходило в зоне отчуждения в первые дни, но еще и прекрасная иллюстрация к мысли, что главная проблема любого тоталитарного режима — параноидальное руководство. Людей убивало радиацией потому, что предпринимались меры предосторожности уровня «как бы чего не вышло», партийные бонзы не хотели плохо зарекомендовать себя перед высочайшим начальством.По итогам первых эпизодов красный значок на лацканах особенно неприятных героев воспринимается как черная метка. В частности, нацепленный на пиджак одного из самых упертых, хитрых и изворотливых персонажей, партийного функционера‑реакционера Бориса Щербины (Стеллан Скарсгард, звезда фильмов Ларса фон Триера). «Чернобыль» — это, возможно, сильнейшее антисоветское произведение новейшего времени, и вновь обидно, что сняли его не у нас (зато хоть где‑то).