В марте в Амедиатеке вышел новый проект от режиссера «Звездного пути» Алекса Куртцмана. Сериал «Человек, который упал на Землю» снят по мотивам одноименного фильма Николаса Роуга с Дэвидом Боуи в главной роли, который вышел на большие экраны в 1976 году и был, в свою очередь, экранизацией культового романа Уолтера Тевиса, опубликованного в 1963 году. В новом проекте на Землю падает капсула с инопланетянином по имени Фарадей (его играет номинант на «Оскар» Чиветель Эджиофор), который прибыл сюда, чтобы спасти свой родной мир от засухи.

В преддверии премьеры сериала поговорили с режиссером и автором сценария Алексом Куртцманом, а также с номинанткой на «Оскар» и «Золотой глобус» Наоми Харрис и номинантом на «Оскар» и обладателем «Золотого глобуса» Биллом Найи, сыгравшими в проекте главные роли, о том, какие темы раскрывает сериал, почему эта история по‑прежнему актуальна, как они готовились к съемочному процессу и ждать ли зрителям второй сезон.

О том, почему этот проект сегодня по‑прежнему актуален

Алекс Куртцман: Роман Уолтера Тевиса «Человек, который упал на Землю» абсолютно не имеет временных границ, он актуален и сегодня, собственно, как и фильм 1976 года. Стоит сказать, что роман и фильм во многом отличаются друг от друга. Вопросы, которые задает в своем романе Тевис, — это вопросы, которые задает себе каждое новое поколение снова и снова. Просто так случилось, что именно наше поколение ощущает себя в особом переломном моменте. 

Мы задумали этот проект достаточно давно, в 2018 году, еще до пандемии. К тому моменту, когда она началась, у нас было пять сценариев в работе, которые нам пришлось поставить на паузу, потому что на эту паузу встал весь мир. Но это дало нам возможность задуматься о том, что же действительно происходит в мире, особенно в тот безумный момент. Все мы помним, что в самом начале локдауна никто и понятия не имел, можно ли выйти из дома без риска летального исхода. И это оказалось отличной исходной точкой для работы над сценарием, потому что мы все пытались осмыслить, что же происходит. 

Я уверен, что именно в этом и состоит задача искусства, и материал, который мы унаследовали от Тевиса, оказался очень актуальным. Нам казалось важным задать те же вопросы, но дать иные ответы, учитывая реальность. 

Тема изменения климата – ключевая для нашего проекта, но для нас было важно не перегрузить зрителя. Не имеет значения, какую сторону вы занимаете в этом споре, вы не можете отрицать, что в мире уже происходят определенные события. Мы хотели, чтобы наш проект стал отражением реальности, а не морализаторством.

О том, как строилась работа над ролями

Наоми Харрис: Любопытно, что у нас с Чиветелем совершенно разные подходы к работе с ролями. Он невероятно рассудителен, и всё, что он делает, продумано до мелочей. Он любит репетировать и обсуждать своего героя. Я же абсолютная противоположность. Я просто ныряю в проект и наблюдаю за тем, что происходит в моменте, полностью доверяясь режиссеру. И это наше отличие прекрасно сработало в этом проекте, потому что наши герои принадлежат к совершенно разным мирам. Кстати, а что вы обсуждали с Чиветелем во время ваших репетиций, Алекс?

Алекс Куртцман: Интересно, что я никогда не пытался вычислить то, что ты сейчас так здорово описала. У вас с Чиветелем действительно диаметрально противоположные стили работы, и в этом и была своего рода магия. Мы с Чиветелем встречались по выходным, разбивали текст на фрагменты и обсуждали буквально каждую строчку и каждое движение. 

Первое, что сказал мне Чиветель: «Чтобы понять, как я должен двигаться на Земле, мне нужно понять, как я двигался в своем мире на Антее и как отличаются силы притяжения на этих двух планетах. Как только я смогу ощутить это физически, я сразу же пойму, что мне дальше делать». И это, безусловно, имело смысл. С нами работал потрясающий хореограф, который помог воссоздать физические особенности жителей Антеи. 

Мы много репетировали: сначала в репетиционном зале, затем они выходили в парк, снова репетировали и присылали мне видео, чтобы я мог дать свои комментарии. Шаг за шагом мы пришли к тому, что Чиветель смог полностью перевоплотиться в своего героя, который проходит непростой путь. Собственно, этот путь и есть арка этого сезона, в течение которого герой Чиветеля пытается найти свое место в новых обстоятельствах.

А Наоми действительно совершенно другая. Первым делом она сказала мне: «Пожалуйста, давайте не будем репетировать». Я тогда подумал, кому я еще могу довериться в такой степени, если не Наоми Харрис, и решил посмотреть, что из этого получится. Но я понял, что всё будет отлично, уже на первой читке сценария. Это такой особенный момент, когда актеры превращаются на твоих глазах в героев проекта, и ты просто передаешь им бразды правления. 

В нашем случае этот момент передачи произошел, когда мы читали сценарий в зуме. И с первого же дня съемок я постоянно учился у Наоми моментально реагировать на обстоятельства. Признаюсь, я не мог расслабиться ни на минуту, потому что зачастую, когда я планировал строго придерживаться того, что мы придумали на репетиции, появлялась Наоми и предлагала идею получше.

Билл Найи: Мой стиль работы – нечто среднее между этими двумя подходами. Я много репетировал самостоятельно. На тот момент я застрял в Риме на карантине, потому что слишком близко стоял к одному из итальянцев на съемочной площадке, и меня за это посадили под домашний арест на десять дней. И всё это время я очень громко репетировал в своем номере, так громко, что мои соседи позвонили на ресепшн отеля, и мне пришлось отправить им бутылочку просекко, потому что они думали, что я кричу на свою жену (смеется). 

Но если говорить серьезно, я люблю репетировать. В моем понимании репетиции – это когда ты снова и снова повторяешь текст своей роли, пока наконец‑то не начнешь производить впечатление, что произносишь свои слова впервые в жизни. Это моя версия. Я повторяю свои реплики до тех пор, пока не найду какой‑то особенный уникальный способ произнести свой текст.

Наоми Харрис: Кстати, надо сказать, мы не сразу поняли, чем закончится этот сезон. Мы прочли сначала сценарий первых семи эпизодов, потому что последние три эпизода были дописаны, когда мы готовились к съемкам. И для меня это очень необычная ситуация, несмотря на то, что я не люблю репетировать с другими актерами. 

Но я много репетирую самостоятельно, как и Билл, я часто кричу сама на себя в номере отеля (смеется). И я очень люблю заранее погрузиться в материал, чтобы понять его. А это очень сложно сделать, если тебе не хватает трех финальных эпизодов, потому что главная интрига раскрывается именно в них. В общем, это было непросто, но мы всегда могли положиться на Алекса, ведь он один из самых выдающихся режиссеров, с которым мне довелось работать.

Алекс Куртцман: Мне кажется, что все наши герои пытаются понять, кто они на самом деле. Фарадей, безусловно, делает это в самых экстремальных обстоятельствах, потому что он даже не знает нашего языка, когда впервые оказывается на Земле. Арка этого героя построена на том, что для него каждый опыт, который он проживает, является совершенно новым. Он впервые видит цвета, впервые пробует еду. И каждая его реакция уникальна. 

Но мы изначально знали, что этот проект не состоится без Джастин (прим. ред. – героини Наоми Харрис), потому что она, по сути, зритель, и она и есть мы. Наша цель была создать эмоциональный якорь между ними, и реакция Джастин – это наша реакция на невозможность этих обстоятельств. И Наоми с самого начала была тем человеком, который, если можно так сказать, очеловечивает Фарадея, ведь ее реакция раскрывает его. Мы всегда особенно ярко реагируем на проекты, в которых узнаем частичку себя.

О том, как актеры выходят из своих ролей после съемок

Наоми Харрис: Мой ответ – медитация. Я медитирую утром, прежде чем приступить к работе, и вечером, когда возвращаюсь домой после работы. Я не знаю, как бы я выжила без медитаций. В моей жизни были проекты, в которых я снималась и не медитировала, и я буквально чуть не лишилась рассудка. Иногда так сживаешься со своими героинями, что бывает очень и очень трудно отпустить их в конце съемок. Именно поэтому практика возвращения к самой себе должна быть ежедневной. В противном случае эмоции, которые приходится переживать для роли, могут оказаться слишком сильными.

Билл Найи: Я часами смотрю футбол. У меня нет специальной системы по выходу из роли. Некоторые дни бывают тяжелее других. Я много слушаю музыку, особенно когда еду на съемочную площадку. Думаю, для меня это самый эффективный способ, который позволяет мне отключиться. Но бывают роли, которые предполагают более сильные эмоции, наверное, я должен медитировать, но всё никак не получается

О влиянии на сериал одноименного фильма с Дэвидом Боуи

Билл Найи: Не думаю, что я пытался воспроизвести на экране Дэвида Боуи, потому что это просто невозможно для меня. Я был фанатом фильма Николаса Роуга, когда он впервые вышел на экраны, к тому же я ярый поклонник всего, что делал Дэвид Боуи. Мы не были знакомы, но я встречал его несколько раз на мероприятиях.

Когда он умер, это был невероятный шок, мы не осознаем, насколько кто‑то важен для нас, пока он не покинет этот мир. Я слегка отклонился от темы. Мне хотелось почтить его память, и я должен был сыграть его персонажа из оригинального фильма максимально хорошо. Но я не имитировал его, и мне не казалось, что я должен был повторить то, как он сыграл эту роль, да это и не представлялось возможным.

Алекс Куртцман: Вот, что я вам скажу. Мы чувствуем то же, что чувствовал в свое время Уолтер Тевис, а после него и съемочная группа фильма «Человек, который упал на Землю». Если вы не фанат Дэвида Боуи, мне будет сложно с вами подружиться. Возможно, это прозвучит слишком дерзко, но Дэвид Боуи – художник и актер такой невероятной щедрости, любопытства и сопереживания, что мы старались писать наш сценарий так же смело, как он жил. Получилось у нас или нет, мне сложно сказать, но мы очень старались.

О съемках в Испании

Алекс Куртцман: В Испании мы снимали все сцены, действие которых происходит в Нью‑Мексико. Это было невероятно. Однажды мимо нас проходило стадо коз, и я сказал: «Нам нужны эти козы!» Мой ассистент узнал у пастуха, что нужно, чтобы он дал нам снять его коз, и он согласился сделать это за бутылку вина. Так что эти козы достались нам почти бесплатно (смеется). Вообще сам съемочный процесс был очень нервным, мы же начали снимать практически сразу после того, как закончился локдаун. Но испанская часть съемок была потрясающей! Мы провели почти месяц в пустыне, снимали по четыре сцены в день на ветру и в жару. Наоми бегала вокруг нас, кричала и смеялась. Это был настоящий дурдом (смеется).

О том, будет ли второй сезон

Алекс Куртцман: Мы бы очень хотели снять второй сезон, мы начали понимать, что должно происходить во втором сезоне, когда мы снимали первый. Я счастлив сказать, что второй сезон будет не менее амбициозным.