Встреча в Нью‑Йорке

Серое утро в Нью‑Йорке. Эмма Стоун заходит в тихое кафе в центре, и будто сама атмосфера в зале слегка меняется — воздух электризуется. Официанты, до этого просто вежливые, внезапно оживают. Менеджер и, кажется, менеджер менеджера подлетают к нашему столику: «Как дела? Рад вас видеть! Что принести? Конечно, сейчас же!» Всё приносят мгновенно, потому что это Эмма Стоун. И мы с вами поступили бы так же.

Кто вообще не любит Эмму Стоун? Или хотя бы не восхищается ею? В эпоху, когда сойтись во мнении почти невозможно (даже у Стиви Уандера или солнечных дней найдутся хейтеры), 36‑летняя актриса и продюсер достигла редкой всеобщей симпатии.

Может быть, дело в том, что Стоун просто феноменальна в своем деле — настолько, что у нее уже два «Оскара». А может, в том, что она не боится идти на творческие риски, работая с безумцами вроде Йоргоса Лантимоса и Нэйтана Филдера. Или же причина в другом: несмотря на все награды, Стоун остается Эмили — самоироничной, тревожной девушкой из пригорода Аризоны, которая всё еще боится, что в какой‑то момент всё рухнет, и уж точно не использует слово «награды» в повседневной речи. Она усаживается за столик в жилете Silk Laundry поверх белой футболки, в джинсах Agolde и кедах Common Projects. И да, мне пришлось спросить, что именно на ней надето. (Она сама добавляет с усмешкой: «Если уж записывать, то это длинные черные джинсы, широкие внизу…»)

Кофе, кино и дверца холодильника

Ее рыжие волосы сейчас коротко пострижены. «Растут они чересчур медленно, учитывая, сколько прошло времени», — говорит она, — после фильма, ради которого ей пришлось побриться налысо. (Но об этом позже.) Эмма заказывает круассан и чашку кофе, которая, кажется, не кончается, и хвалит меня, когда я отказываюсь от добавки: «Я в восторге! — говорит она. — Я же настоящий кофейный маньяк».

Я знаю Эмму уже не первый год. Впервые писал о ней для этого журнала еще в 2014 — тогда мы ходили по торговому центру в Лос‑Анджелесе и зашли в два культовых места: магазин Build‑a‑Bear и ресторанчик Hot Dog on a Stick. Второй раз — в 2016, прямо перед премьерой «Ла‑Ла Ленда», который выиграл «Оскар» за лучший фильм… примерно на две минуты. Стоун, впрочем, получила свою статуэтку за лучшую женскую роль, и ее уже никто не отнимет.

С тех пор ее актерская карьера только расцветала. Была «Битва полов», где Стоун сыграла Билли Джин Кинг и блестяще справилась с ролью. Была «Фаворитка» — первый из четырех фильмов с Лантимосом, абсурдистским греческим режиссером, с которым Стоун позже воплотила свою самую дерзкую героиню — неистовую Беллу Бакстер из «Бедных‑несчастных», принесшую ей второй «Оскар». Следующий их совместный проект, «Бугония», выйдет уже совсем скоро.

За это время в фильмографии Стоун успели появиться сиквел «Добро пожаловать в Zомбилэнд», сериал «Маньяк» с ее давним другом Джоной Хиллом, безумный лантимосовский триптих «Виды доброты», метасериал «Проклятие» с Нэйтаном Филдером и «Круэлла» — лучшая из всех когда‑либо снятых модных саг по мотивам «101 далматинца». И если вы не согласны, то мы с дочкой погонимся за вами с палками.

В личной жизни актрисы тоже случились яркие перемены. Стоун — заядлая поклонница шоу Saturday Night Live. Там она познакомилась со сценаристом и режиссером передачи Дэйвом Маккэри. Они начали встречаться, а потом стали и партнерами по продюсированию. В 2019 году пара объявила о помолвке. А спустя год Стоун официально вошла в мафию «Studio 8H» (телевизионная студия SNL), надев платье, созданное ее близким другом — художественным директором женской линии Louis Vuitton Николя Жескьером. И, к слову, с синяком под глазом, который поставила себе сама, оторвав ручку от дверцы холодильника.

Самое важное произошло в марте 2021: у Стоун и Маккэри родилась дочь, Луиза Джин — ее второе имя она унаследовала от бабушки. Через три года, получая свой второй «Оскар», Стоун поблагодарила дочь со сцены за то, что та сделала жизнь родителей «цветной, как Техниколор».

«Бугония» всему голова

Материнство, брак, кино, два «Оскара», Saturday Night Live, продюсирование и даже синяк от холодильника — впечатляющий период. С чего бы начать? Согласен полностью — давайте поговорим о бритой голове Эммы Стоун.

«Я правда не хотела, чтобы она брилась налысо, — написала в письме ее близкая подруга Дженнифер Лоуренс. — Я уже пережила стрижку под Билли Джин Кинг».

Итак, сценарий (и обещаю, без спойлеров): в «Бугонии» героиня Стоун — глава фармкомпании, которую похищают два конспиролога (их играют Джесси Племонс и дебютирующий Эйдан Делбис). Похитителям кажется, что заложнице нужно избавиться от волос — и они сбривают их машинкой прямо на заднем сиденье угнанного Range Rover. Всё снято без компьютерной графики — на кожаное сиденье падали настоящие пряди Стоун.

Стоун, конечно, не первая, кто решился на такой шаг: Натали Портман сделала это ради «V — значит вендетта», Шарлиз Терон — ради «Безумного Макса: Дороги ярости», а про то, какой резонанс был, когда Деми Мур побрилась для «Солдата Джейн», и напоминать не нужно.

Тем не менее это был мощный жест — и вся съемочная группа «Бугонии» это ощутила. «Мы подумали: «Ну всё, Эмили побрила голову, теперь надо снимать по‑настоящему хорошо», — вспоминает Племонс. Cама Стоун была в восторге от стрижки:

Сначала она не сомневалась — тем более перед этим сама успела побрить голову Лантимосу. Но прямо перед дублем расплакалась в трейлере. Несколько лет назад ее мама, Криста, потеряла волосы во время химиотерапии. «Она действительно сделала что‑то смелое, — вспоминает Стоун. — А я просто сбриваю волосы». Оказалось, что мама только позавидовала. Мама сказала: «Я тебе завидую. Хочу снова побрить голову».

Фильм «Бугония» — ремейк южнокорейского фильма 2003 года «Спасти зеленую планету!», почти целиком снятый в тесных пространствах, включая подвал сельского дома. Лантимос с оператором «Бедных‑несчастных» Робби Райаном подолгу держат камеру прямо на лице и гладком затылке Стоун — эффект гипнотический, почти звериный. «Честно говоря, она выглядела потрясающе, — пишет Лоуренс. — Она справилась».

На съемках Стоун носила головные уборы и появлялась на фестивалях в парике. Ее короткая прическа даже попала в заголовки модных изданий — «Эмма Стоун дебютировала со стрижкой “пикси” на “Золотом глобусе”». А тайна раскрылась, когда в тизере «Бугонии» показали, как машинка срезает ее волосы. Эмма признается, что немного скучает по тому ощущению: «Жаль, что не ходила просто налысо. Было бы забавно».

Ну ладно, хватит о волосах.

Где нет риска, там нет Эммы

Впрочем, то, что Стоун решилась сбрить все волосы, символично: она и в профессии действует так же — видит самый крутой поворот и без колебаний уходит в занос.

Могла бы ведь плыть по течению — год за годом сниматься в боевиках и романтических комедиях, играть, ну скажем, страдающую нарколепсией юристку, у которой никак не складывается личная жизнь. Но Стоун выбрала путь сложнее и интереснее. Лучше всего это видно по ее многолетнему творческому союзу с Йоргосом Лантимосом — 51‑летним режиссером, патологически не переносящим голливудские шаблоны. В Стоун он нашел родственную душу: «Я не думаю, что она вообще может быть другой, — говорит Лантимос. — Ей нужно, чтобы ее работа захватывала, чтобы всё было по‑настоящему новым. Для нее важен сам опыт».

Ярче всего это проявилось в «Бедных‑несчастных» — викторианской фантазии по мотивам Мэри Шелли, где Стоун сыграла женщину, покончившую с собой во время беременности и воскресшую с мозгом собственного ребенка. И это лишь начало. Ее героиня Белла сначала ходит, как младенец, потом взрослеет, познает себя и переживает сексуальное пробуждение — роль, не похожая ни на что из того, что Стоун делала прежде.

«Когда фильм вышел, я думала: вообще не представляю, как на него отреагируют, — вспоминает она. — Мне стало страшно, но потом поняла: повлиять на это нельзя. Мы с Йоргосом много об этом говорили — нельзя диктовать зрителям, что им должно нравиться. Если не зашло — ладно, не для тебя».

Зрители, впрочем, сошли с ума от восторга: «Бедные‑несчастные» собрали по миру 117 миллионов долларов — абсолютный рекорд для Лантимоса и живое доказательство, что эксцентрика может стать хитом. «Бугония» сюжетно — полная противоположность, но по остроте и безумству ей не уступает: там и конспирология, и критика фармацевтических корпораций, и мания НЛО.

«Чем труднее, тем мне интереснее», — говорит Стоун, которая этим летом также появилась в фильме Ари Астера «Эддингтон» (прочитать рецензию на него можно по ссылке – прим. ред.) — шальной притче о паранойе ковидной Америки: «Если не развиваться и не пробовать новое — можешь застояться. Думаю, это касается любой профессии».

От школьных уроков домоводства с Джоной Хиллом до Голливуда путь был долгим. Стоун часто говорит, что ее «пробил» легендарный кастинг‑директор Эллисон Джонс, когда та утвердила ее на роль харизматичной Джулс в «Суперперцах». Джонс помнит ту встречу: впервые увидела Стоун подростком, когда она и Лоуренс пробовались на одну и ту же роль в комедийном пилоте. Обе не прошли, сериал так и не сняли. 

«Она была как юная Ширли Маклейн, — вспоминает Джонс. — Этот хрипловатый голос, это чувство юмора — она всегда понимала каждую шутку».

Джесси Племонс, впервые работавший со Стоун в «Видах доброты», говорит, что она стала для него проводником в мир Йоргоса: «В его проектах всегда длинные репетиции, упражнения, игры — и когда видишь, как Эмма полностью в это погружается, тебе самому легче отпустить контроль. Она серьезно относится к работе, но не слишком серьезно к себе».

Лоуренс считает, что два «Оскара» сделали Стоун «неоспоримой» — хотя сама Эмма с этим не согласна. Лоуренс была на сцене театра «Долби» (неизменного места проведения церемонии вручения премии «Оскар») в тот момент, когда Мишель Йео вручила подруге вторую статуэтку, и уступила ей место, чтобы они могли разделить мгновение вдвоем.

«Как только мы спустились со сцены и забежали в туалет, чтобы покричать и поплакать, — вспоминает Лоуренс, — я прошептала: “Дважды лучшая актриса”. А она ответила: “Мне почему‑то кажется, что это плохо”».

Такую Стоун и любят друзья: даже в моменты триумфа она всё равно ждет, что что‑то пойдет не так.

«Всегда, всегда, всегда», — признается Эмма. И всё же эта тревожность не мешает ей идти на риск. Наоборот — подталкивает к нему. «Когда находишь людей, с которыми можно работать на интуитивном уровне, — говорит она, — это и есть мечта».

Тандем, где каждый костюм — событие

Еще одна важная линия — почти десятилетнее сотрудничество Стоун с Николя Жескьером и Louis Vuitton. Они познакомились в 2012 году на Met Gala — их представил покойный Альбер Эльбаз, создатель Lanvin, сшивший для Стоун алое мини‑платье с кристаллами.

«Это было прекрасное знакомство, — вспоминает Жескьер. — Она невероятно милая и обаятельная». Для фотосессии этого материала, снятой во дворце Пап в Авиньоне, именно Жескьер создал все наряды. На этот раз он обратился к ремеслу высокой моды — точности, требующей почти ювелирной сосредоточенности.

«Высокая мода — это про эксперимент, — говорит Жескьер. — А она это обожает». Он описывает совместную съемку как «историю в моей голове, фильм, которого не существует, где она — главная героиня».

Жескьер и Стоун оказались удивительно гармоничным дуэтом: он пришел в Louis Vuitton как раз в тот момент, когда она взбиралась на вершину Голливуда. Будучи заядлым киноманом (его слабость — «Эта дурацкая любовь»), Жескьер черпает вдохновение из ее ролей. Для появлений Стоун во время промотура «Бедных‑несчастных» он отталкивался от оскароносных костюмов художницы Холли Уоддингтон, а в одном случае соединил голубое платье миди с накидкой, повторяющей пышные плечи Беллы Бакстер.

«Она не фанатка моды, — говорит Жескьер. — Но она ценит качество — ткань, крой, мастерство. Ей любопытно, как всё устроено. Это очень вдохновляющий обмен — как теннис: мы всё время перебрасываем мяч друг другу».

«С Николя можно просто посидеть за ужином и поговорить о жизни, — говорит Стоун. — У меня только с Альбером Эльбазом были такие же отношения с дизайнером — я ужасно по нему скучаю. Он был таким человечным, теплым. У Николя то же самое — в нем есть эта человечность».

Стоун отмечает, что у них с Жескьером схожее чувство юмора. Это пригодилось на «Оскаре» 2024 года, когда, поднимаясь за статуэткой за «Бедных‑несчастных», Стоун поняла, что у ее платья Vuitton с корсажем‑тюльпаном лопнула молния. 

Жескьер, наблюдая за церемонией по телевизору, пришел в ужас. Но Стоун выкрутилась с блеском: на сцене она пошутила — «Кажется, это случилось во время “I’m Just Ken”» (во время номера старого друга Райана Гослинга из «Барби») — и превратила неловкий момент в самоироничное волшебство.

«Это было по‑человечески, — говорит Жескьер. — На самом деле я нахожу тот случай поэтичным». После паузы добавляет: «Теперь мы, конечно, шьем молнии покрепче».

Для камерной церемонии свадьбы Стоун и Маккэри в 2020 году Жескьер создал два наряда: свадебное платье и мини‑платье с перьями для вечеринки — которое, впрочем, так и не пригодилось из‑за ковидных ограничений. Эмма решила дать ему второй шанс на Met Gala 2022 года. 

«Это платье стало частью моей жизни, — говорит Жескьер. — Я горжусь, что у меня есть такая подруга».

Сегодня мама дома, а завтра — на красной дорожке

Союз Стоун и Маккэри, кстати, родился из Saturday Night Live: в 2016‑м Маккэри, тогда сценарист шоу, снимал Эмму в пародийной рекламе Wells for Boys, где она играла заботливую маму чересчур чувствительного мальчика. Об их романе стало известно, когда пара впервые появилась вместе на матче «Лос‑Анджелес Клипперс» в начале 2019 года. С тех пор оба увлеклись спортом: Стоун «заразила» мужа любовью к «Финикс Санз», а Маккэри сделал из нее фанатку бейсбольной команды «Сан‑Диего Падрес».

SNL по‑прежнему остается важной частью ее жизни. Стоун называет себя «женой режиссера шоу» и, по словам его создателя, Лорна Майклса, уже давно чувствует себя там как дома. «Когда видишь ее в студии, не удивляешься, — говорит он. — Она здесь абсолютно своя».

«Все мои кумиры выросли из SNL, — говорит Стоун. — Конечно, я не подхожу под формат постоянного участника». (Майклс не согласен: «Она — звезда. Это было видно с самого начала».) 

На 50‑летии шоу в феврале Стоун вышла на сцену вместе с Молли Шеннон в образе Салли О’Мэлли, отпраздновавшей свой полувековой юбилей, и исполнила эффектный прыжок с пинком. Платье от Жескьера украшали миниатюрные ведерки для попкорна — дань любви к кукурузе самого Майклса.

Сегодня Стоун и Маккэри руководят собственной продюсерской компанией Fruit Tree. Как и выборы ролей, ее проекты не поддаются классификации: три фильма давнего друга Джесси Айзенберга (он называет Стоун своей «крестной феей»), комедии с Хулио Торресом, документальный фильм «Убийства в йогурт‑кафе». Компания также участвовала в производстве «Проклятия», где Стоун вновь встретилась с Нэйтаном Филдером (он писал сериал вместе с Бенни Сэфди). Стоун обожает его шоу «Репетиция»: «Я хочу, чтобы ему дали Нобелевскую премию», — смеется она.

По совету Айзенберга она недавно взялась за книгу Бенхамина Лабатута «Когда мы перестали понимать мир» — размышление о морали и науке. Сейчас, признается, зачиталась Эдит Уортон и ее романом «Обычай страны».

Стоун и Маккэри живут в Нью‑Йорке. Иногда появляются на красных дорожках, но гораздо чаще их можно встретить на бейсбольном матче — особенно если в городе играет команда «Сан‑Диего Падрес». В остальном их жизнь довольно тихая. Стоун, дебютировавшая на Бродвее в 2014‑м в роли Салли Боулз в «Кабаре», восторгается спектаклем Коула Эсколы «О, Мэри!» и не скрывает, что снова мечтает о театре. (Одна из ролей, которую она хотела бы сыграть когда‑нибудь, — Марта из «Кто боится Вирджинии Вулф?»).

Она по‑прежнему избегает соцсетей — никаких TikTok и селфи, — гораздо вероятнее застать ее за приготовлением овсяного печенья с тыквой или за просмотром «Блуи» вместе с четырехлетней дочкой Луизой Джин. «Ничего более ценного у меня нет, — говорит Стоун. — Она — величайший подарок моей жизни. Любимый эпизод “Блуи” — “Sleepytime”, конечно».

«Материнство может быть очень трудным, и она справляется с ним с такой легкостью и достоинством», — говорит актриса Марта МакАйзек, сыгравшая Бекку, подругу героини Стоун в «SuperПерцах». У МакАйзек двое детей, и подруги всё еще близки: «Я звонила ей по FaceTime во время своих родов. Медицинские советы у Эммы на удивление дельные».

Теперь материнство определяет и творческие решения Стоун. «Оно всё упрощает, — говорит она. — Теперь я всегда думаю: стоит ли работа того, чтобы месяцами не видеть дочь? Это звучит банально, но ребенок действительно меняет всё. И делает всё понятнее».

Стала ли она лучшей актрисой благодаря этому — открыло ли материнство новые глубины эмоций? Стоун делает паузу.

«Наверное, оно открывает во мне что‑то новое, — говорит она наконец. — Не знаю, связано ли это напрямую, но теперь я чувствую буквально всё, что только можно почувствовать. Потому что всё просто взорвалось».